Аннотация
ПОЭТУ
1
Горн свой раздуй на горе, в пустынном месте над моремЧеловеческих множеств, чтоб голос стихии широкоДушу крылил и качал, междометья людей заглушая.2
Остерегайся друзей, ученичества шума и славы.Ученики развинтят и вывихнут мысли и строфы.Только противник в борьбе может быть истинным другом.3
Слава тебя прикует к глыбам твоих же творений.Солнце мертвых — живым — она намогильный камень. 4
Будь один против всех: молчаливый, тихий и твердый.Воля утеса ломает развернутый натиск прибоя.Власть затаенной мечты покрывает смятение множеств.5
Если тебя невзначай современники встретят успехом —Знай, что из них никто твоей не осмыслил правды.Правду оплатят тебе клеветой, ругательством, камнем.6
В дни, когда Справедливость ослепшая меч обнажает,В дни, когда спазмы Любви выворачивают народы,В дни, когда пулемет вещает о сущности братства, — 7
Верь в человека. Толпы не уважай и не бойся.В каждом разбойнике чти распятого в безднах Бога.<1925 Коктебель>
ДОБЛЕСТЬ ПОЭТА
1
Править поэму, как текст заокеанской депеши:Сухость, ясность, нажим — начеку каждое слово.Букву за буквой врубать на твердом и тесном камне:Чем скупее слова, тем напряженней их сила.Мысли заряд волевой равен замолчанным строфам.Вытравить из словаря слова «Красота», «Вдохновенье» —Подлый жаргон рифмачей… Поэту — понятья:Правда, конструкция, план, равносильность, cжатость и точность.В трезвом, тугом ремесле — вдохновенье и честь поэта:В глухонемом веществе заострять запредельную зоркость. 2
Творческий ритм от весла, гребущего против теченья,В смутах усобиц и войн постигать целокупность.Быть не частью, а всем; не с одной стороны, а с обеих.Зритель захвачен игрой — ты не актер и не зритель,Ты соучастник судьбы, раскрывающий замысел драмы.В дни революции быть Человеком, а не Гражданином:Помнить, что знамена, партии и программыТо же, что скорбный лист для врача сумасшедшего дома.Быть изгоем при всех царях и народоустройствах:Совесть народа — поэт. В государстве нет места поэту. 17 октября 1925
Коктебель
ПАМЯТИ В. К. ЦЕРАСКОГО
1
По другую сторону
10 ноября 1925
Коктебель
ТАНОБ
1
От Иоанна Лествичника чтенье:«Я посетил взыскуемый ТанобИ видел сих невинных осужденцев.Никем не мучимы, себя же мучат сами.Томясь, томят томящего их дух.Со связанными за спиной рукамиСтоят всю ночь, не подгибая ног,Одолеваемые сном, качаясь,Себе ж покоя не дая на миг.Иные же себя томяще зноем,Иные холодом, иные, ковшВоды пригубив, отвергают, только бНе умереть от жажды, хлеб иные,Отведав, прочь бросают, говоря,Что жившие по-скотски недостойныВкушать от пищи человеческой,Иные как о мертвецах рыдаютО душах собственных, иные слезыУдерживают, а когда не могутТерпеть — кричат. Иные головамиПоникшими мотают, точно львыРыкающе и воя протяженно.Иные молят Бога покаратьПроказою, безумьем, беснованьем,Лишь бы не быть на муки осужденнымНа вечные. И ничего не слышноОпричь: „Увы! Увы!“ и „Горе! Горе!“Да тусклые и впалые глаза,Лишенные ресниц глазничных веки,Зеленые покойницкие лица,Хрипящие от напряженья перси,Кровавые мокроты от биеньяВ грудь кулаком, сухие языки,Висящие из воспаленных уст,Как у собак. Всё темно, грязно, смрадно». 2
Горючим ядом было христианство.Ужаленная им душа металась,В неистовстве и корчах совлекаяОтравленный хитон Геракла — плоть.Живая глина обжигалась в жгучемВникающем и плавящем огне.Душа в борьбе и муках извергалаОтстоенную радость бытияИ полноту языческого мира.Был так велик небесной кары страх,Что муки всех прижизненных застенковКазались предпочтительны. КострыПылали вдохновенно, очищаяОт одержимости и ересейЗаблудшие, мятущиеся души.Доминиканцы жгли еретиков,А университеты жгли колдуний.Но был хитер и ловок Сатана:Природа мстила, тело издевалось, —Могучая заклепанная хотьИскала выхода. В глухом подпольеМонах гноил бунтующую плотьИ мастурбировал, молясь Мадонне.Монахини, в экстазе отдаваясьГрядущему в полночи жениху,В последней спазме не могли различитьИисусов лик от лика Сатаны.Весь мир казался трупом, Солнце — печьюДля грешников, Спаситель — палачом. 3
Водитель душ измученную душуБрал за руку и разверзал пред нейЗияющую емкость преисподнейВо всю ее длину и глубину.И грешник видел пламя океанаБагрового и черного, а в нем,В струях огня и в огневертях мракаБесчисленные души осужденных,Как руны рыб в провалах жгучих бездн.Он чувствовал невыносимый смрад,Дух замирал от серного удушьяПод шквалами кощунств и богохульств;От зноя на лице дымилась кожа,Он сам себе казался гнойником;Слюна и рвота подступали к горлу.Он видел стены медного Кремля,А посреди на рдяно-сизом тронеИз сталактитов пламени — ЦаряС чудовищным, оцепенелым ликомЛитого золота. Вкруг сонмы сонмОтпадших ангелов и человечийМир, отданный в управу Сатане:Нет выхода, нет меры, нет спасенья!Таков был мир: посередине — Дьявол —Дух разложенья, воля вещества,Князь времени, Владыка земной плоти —И Бог, пришедший яко тать в ночи —Поруганный, исхлестанный, распятый.В последней безысходности пред нимРазвертывалось новое виденье:Святые пажити, маслины и садыИ лилии убогой Галилеи…Крылатый вестник девичьих светлицИ девушка с божественным младенцем.В тщете земной единственной надеждойБыл образ Богоматери: онаСама была материей и плотью,Еще неопороченной грехом,Сияющей первичным светом, тварью,Взнесенной выше ангелов, землейРождающей и девственной, обетом,Что такова в грядущем станет персть,Когда преодолеет разложеньеГреха и смерти в недрах бытия.И к ней тянулись упованья мира,Как океаны тянутся к луне.
в официальном магазине Литрес