– Посмотрим, что тут можно сделать, – сказал наш новый друг.

Через некоторое время мы уже все сидели на траве на летном поле и тихонько выпивали. Майор вел переговоры по рации в таком духе:

– Привет, Вася! У меня тут ребятам нужно улететь, у тебя нет случайно вертолета?

Нет? Жаль! А может, поищешь? А у Петровича не будет? Есть один, но уже загружен?

Так разгрузите к чертям собачьим! Полетит следующим рейсом.

И так далее…

– Ждите, ребятки, – сказал майор, закончив переговоры. – Может, вам и повезет.

Мы снова выпили.

– Можно, я задам вам нескромный вопрос? – спросил меня майор.

– Валяйте!

– А какой у вас размер груди? А то под вашей курткой не видно.

– Минус один, – ответила я.

– Это как? – озадаченно спросил он.

– Это когда не вперед растут, а внутрь. Он захохотал.

– А у вашей жены какой размер? – поинтересовалась я.

– У моей седьмой.

– А такой бывает?!

– Конечно! Видели бы вы эту грудь!

Майор нарисовал в воздухе два обширных полушария.

– На одну сиську ляжешь, второй укроешься. Красота! Мечта любого вояки. Уже ее полгода не видел, но скоро в отпуск. Вот оторвусь!

В этот момент рация затрещала и ожила.

– Есть вертолет до Ханкалы, – сообщил дружок майора. – Борт номер такой-то сякой-то. Пусть твои ребята быстрее садятся.

Мы сели в совершенно пустой вертолет и решили выпить на посошок. Я как раз опрокидывала стаканчик, когда в вертолет заглянул какой-то ретивым подполковник и устроил форменный разнос нашему майору:

– Опять на работе пьешь, сволочь! Я сейчас т" звоню твоему начальству, получишь так, что мало не покажется! Кто эти люди здесь сидят? Мне вертолет нужен.

Наш майор вышел на поле с налитым кровью лицом, бормоча себе под нос: "Я тебе покажу кузькину мать, стукач проклятый!" Мы сидели подавленные. Что за невезуха!

Наш новый друг вернулся через некоторое время и сказал: "Короче! Вы, ребята, полетите сейчас на вертолете назло этому мудиле-стукачу. Я все устроил. К вам сейчас сядут две девчонки-медсестры и вперед, пока не остановили".

Ребята пожали майору руки, а я с ним расцеловалась в обе щеки. Пришли медсестры и летчик, который о чем-то потолковал с майором. Когда мы наконец взлетели, наш славный усатый друг стоял внизу, задрав голову, и энергично махал нам вслед рукой. Я поставила маленькое зеркальце- на подставку для пулеметов и стала красить губы. Впереди ждала Чечня, а значит, надо встретить ее в полной боевой готовности.

Поезд, который никуда не идет.

Буйная грязь – вечная спутница войны и, как выражаются военные, единственная сексуальная ориентация. Прыгаешь из вертолета в Ханкале – и тут же падаешь по колено в лужу, из тех, в которых любят поваляться свиньи. Ханкала – пригород Грозного, место, где завязла в мартовской грязи армия победителей. Земля здесь не твердь, а жижа. Не каждый рискнет выйти ночью в туалет из палатки или вагона – можно безнадежно застрять в ледяном окопе до утра, если только не наткнешься на патруль. А там уж как повезет – знаешь пароль, вытащат, не знаешь, могут и пристрелить. Нервы у всех ни к черту.

Особый шик для военных – сохранить в этом болоте чистыми сапоги. Любуясь на подчеркнутую офицерскую выправку и болтающийся, словно второй член, автомат, я сразу вспоминаю меткое замечание своего приятеля: "И военный, как и негр, бывшим не бывает". Это уже в крови.

Армия после побед добродушна. Есть что выпить и есть чем закусить. На завтрак, обед и ужин в столовой дают сало с луком. Водку возят из Моздока, опасаясь покупать травленую у мстительных чеченцев, которые шприцем через пробки загоняют в бутылки яд. Были уже случаи тяжелейших отравлений среди омоновцев.

"Это проклятое кавказское гостеприимство, когда тебя угощают до смерти, – рассказывал мне один ростовский майор. – У чеченцев в прежние времена был обычай. Они ставили дома. На перекрестке дорог у границы с Грузией и заманивали усталых путников отдохнуть. Гостей кормили и поили, а ночью во сне резали, как цыплят, и грабили.** Дом, которому повезло заманить к себе несчастного путника, вызывал искреннюю зависть у соседей. Вот, мол, повезло кому-то обстряпать дельце".Водку здесь пьют из "нурсиков". Так называют колпачки от взрывателей мин, совершенно, кстати непонятно почему. "Нурс" расшифровывается как! "неуправляемый реактивный снаряд" и никакого! отношения к колпачкам от мин не имеет, но так уж повелось, приклеилось название и все тут.

Традиции тостов у военных разработаны покруче, чем у какого-нибудь грузинского тамады. Первый тост – как душа просит, второй всенепременно за святого Георгия-Победоносца, покровителя воинов и путников. Есть прелестная притча. Сидят на! краю пропасти черт и святой Георгий, болтают ножками, разговоры разговаривают. Вдруг скачет воин! и просит святого: "Помоги мне перепрыгнуть через пропасть". – "Прыгай", – говорит святой. Прыгнул воин и свалился в пропасть. Черт удивился, нов промолчал. Скачет второй воин и, никого ни о чем не спрашивая, легко перепрыгивает через пропасть. "Ничего не понимаю, – говорит черт. – Отчего ж ты не помог тому, кто просил тебя о помощи?" "Первый воин вспомнил обо мне лишь тогда, когда ему худо стало, – отвечает святой Георгий. – А второй поминал меня каждой второй рюмочкой".