Ночью, когда почти все в вагоне спали, Джавдет подошел к Олегу и тихо спросил:

– Слушай, ты с ней трахаешься?

– Нет, – ответил удивленный Олег.

– Знаешь, старик, проблема в ней, а не в вас. На нее в пресс-центре имеют зуб. Я мог бы все уладить. Если ты поможешь мне ее трахнуть, я договорюсь, и она уедет, а вы останетесь. Никто вас не тронет. v Можно себе представить, как далеко послал его Олег!

Меня передернуло от омерзения. Что за рыскающий мелкий подлец этот Джавдет! Я была мрачнее тучи. Как все скверно! Если я не отделаю этого поганца, то себя уважать не буду.

В вагоне с утра не было электричества, и я ушла пить чай к съемочной группе РТР, которые жили в отдельном вагончике и имели собственный генератор. И там, как нарочно, натолкнулась на Джавдета. Он был, как всегда, вызывающе нахален, агрессивен и с тяжкого похмелья. Но видно, что-то грызло его, потому что глаза у него бегали больше обычного.

Помимо журналистов в вагончике сидел какой-то веселый военный чин.

– Да бросьте вы чай! – сказал он мне. – Давайте лучше водки выпьем. У нас и закуска имеется.

Он открыл маленькую кастрюльку, где лежала вчерашняя посеревшая холодная картошка, посыпанная мелкой солью.

– Ладно, – согласилась я. – Водка с утра не помешает.

Вояка разлил водки на пятерых, все взяли стаканы, и тут я сказала, посмотрев на Джавдета:

– А с этим подонком я водку пить не буду. Несколько секунд все молчали.

– Ты что, совсем офигела? – сказал Джавдет.

– Да пошел ты!

Я не была настроена ломать комедию вежливости.

– Ты отлично знаешь, о чем я говорю!

Судя по всеобщему молчанию, остальные тоже отлично знали.

– Что ты себе вообразила! – закричал Джавдет.

И тут я стала употреблять такие выражения, которые никогда не повторю перед дочерью. Все то дурное и злое, что копилось во мне со вчерашнего вечера, вылилось разом, принеся мне огромное облегчение. Джавдет находился прямо в фокусе моего докрасна раскаленного гнева. Я не пай-девочка и не ангел, пора бы всем это усвоить. Если меня обижают, я позволяю себе быть девкой и не стесняться. А подонков я встречала и почище. У меня богатый опыт.

– Легче на поворотах! Я ведь могу и на хуй послать, – вдруг сказал Джавдет.

Тут я развеселилась.

– Да ну! Сделай это, а я посмотрю! Сделай это прямо сейчас, при всех. А потом я крикну своих ребят и погляжу, что будет.

Он промолчал. А что тут можно было сказать? Потом оделся и ушел.

И все-таки ему начистили физиономию. Но не по моему поводу. И вот как это случилось. 23 февраля пить начали с утра, поскольку генерал Трошев лично привез журналистам три бутылки водки. Генеральскую водку даже до вагона не донеси, оприходовали прямо на улице. К вечеру страсти накалились. Сцепились два оператора (клички – Андерсен и Кекс). Каждый весом под сто килограмм. Дыша друг другу в лицо смесью водки и лука, они встали в проходе вагона как два быка.

– Ну, вдарь, вдарь, – кричал Андерсен, подпрыгивая, как боксер. – Я на своем фэйсе держу! удар под 8о килограмм.

И Кекс вдарил. Вся эта орава троглодитов, бывшая когда-то цветом российской журналистики, наблюдала за боем и, что называется, лопалась от смеха." Джавдет пытался разнять дерущихся, за что и схлопотал по очкам. Несколько секунд в вагоне стояла мертвая тишина. Вид у Джавдета был такой, что, ежели он укусит человека – тот сдохнет от бешенства "Я тебя убью", – просто сказал Джавдет Кексу и ушел.

Первый раз его перехватили, когда он с ракетницей ворвался в вагон и попытался напасть на Кекса. Ракетницу отобрали, самого Джавдета скрутили й выставили вон. Второй раз его поймали на рельсах, когда он, бормоча что-то себе под нос, с двумя гранатами в руках пытался подорвать весь вагон. Встревоженные иностранные журналисты, проживающие в соседнем купейном вагоне, выскочили на улицу. Там они и стояли в грязи, переминаясь с ноги на ногу и нервно грызя ногти. Джавдета с помощью водки и уговоров увели, а в вагоне выставили охрану на всю ночь во избежание эксцессов.

Обо всем случившемся я узнала уже после, поскольку 23 февраля я уехала в Грозный с фотографом Геной по кличке Тяжеловес. Это было делом принципа, моментом куража – отпраздновать День Советской Армии в Грозном, куда журналистам строго-настрого запретили въезд. Все боялись терактов, потому что чеченцы обещали отметить этот праздник по-своему, со взрывами и большим количеством жертв. Но мы с Тяжеловесом и Андерсеном уговорили одного суховатого, спокойного коменданта нечаянно захватить нас с собой, чтобы начальство не прознало.