Большинство людей в ашраме следуют распорядку жизни Саи Бабы и верят, что пока они живут под присмотром у Бога, ничего дурного с ними не случится. "У Бога есть план для меня, вот все, что мне нужно знать". Пожалуй, это удобно. Но мы с Жанной решили, что больше в ашрам не поедем, так как считаем, что жизнь дается нам, чтобы как-то проявить в ней себя, а не для того, чтобы от нее отречься. Мамла сказала, что стоит поехать в ашрам еще раз. Если столько людей находят в нем то, что ищут, значит, дело обстоит серьезнее, чем кажется на первый взгляд. Мы не стали разубеждать друг друга.

В Бангалоре мы с Жанной были первыми студентками из России и поговорить на русском языке могли только с узбечкой Дилорам, которая приехала в Индию незадолго до нас и тоже обучалась по программе ICCR. Все встречи с русскими были случайными, иногда они перерастали в длительное знакомство, иногда – нет. Общения хватало и с индийцами – исключительно контактными людьми. Обычно они не искали повода для знакомства, просто говорили:

– Привет, как дела? Меня зовут…

Однажды один из таких бойких ребят, узнав, что мы русские, обрадовался:

– Вот здорово! А у меня, между прочим, соседка – русская женщина. Я вас ей представлю.

Так мы узнали милую пару – Нину и Лесли Родригес. Нина вышла замуж за индийца еще в советское время, при Брежневе. Лесли

Родригес работал секретарем общества русско-индийской дружбы и побывал с женой во многих городах России. В том числе и во

Владивостоке, где у них родилась дочь. Потом они переехали в

Бангалор и привезли с собой книги, посуду, стиральную машину и даже мебель. Лесли установил хитрую антенну на крыше, которая позволяла смотреть наши фильмы и слушать новости на русском языке. У Нины получился маленький и тихий уголок родины в океане индийской жизни. Супруги всегда говорили только по-русски, похоже, что наша культура стала родной и для Лесли. Дочь их выросла и уехала учиться в Англию, а потом в Америку. Достигла каких-то серьезных успехов в астрономии и вышла замуж. А родители терпеливо ждали ее звонков и с ностальгией вспоминали о

Бангалоре прошлых лет.

– Какой это был город, – вздыхает Нина, – какой воздух! Ни машин, ни мотоциклов. Только пешеходы, велосипедисты и ослики.

Пушистые, очаровательные ослики.

Эта чудесная пара нередко привечала нас обедами без жгучих специй, чаем без молока и настоящим русским хлебом. За двадцать лет жизни в Индии они не изменили русскому быту. Я и по сей день с теплотой вспоминаю их приветливое общество, успокаивающий ритм жизни, огромное манговое дерево за окном.

В рамках русско-индийского фестиваля в Бангалор прибыл

Государственный театр классического балета под руководством

Касаткиной и Васильева. Принимали их сотрудники Бангалорского

ICCR. Мы с Жанной были в колледже, когда за нами приехал сам

Сури Рао.

– Девочки! Необходима ваша помощь. Артисты балета почти не говорят по-английски!

– На переводчиков потратиться жалко? – прыснула ядом Жанна.

– Пожалуйста! – взмолился Рао. – Только два дня! Завтраки, обеды и ужины – в пятизвездочном отеле вместе с группой.

– Значит, будем вкалывать за тарелку супа? Ну что ж, не в первый раз. – Прервала его Жанна. – Поехали!

На самом деле, посмотреть балет такого уровня было любопытно.

– Как вам тут? – спросили мы у артистов. – Понравился город?

– Дворцы шикарные. Но за их пределами неуютно. И все как-то разбросано. А еще, в Бомбее нам говорили, что Бангалор – современный город, но мы так долго по нему ехали, а вокруг все поля, да кибитки какие-то.

– Куда вы их вчера возили? – спросили мы у Сури Рао.

– Вчера? В Майсур ездили на экскурсию. – Майсур находится в четырех часах езды от Бангалора. Артисты даже не поняли, что это другой город. Трудно без переводчиков.

– А вообще, девчонки, классно, – продолжали делиться впечатлениями балерины. – Вот бы в Москве в ноябре такую погоду.

У вас что, холодно не бывает?

– Не бывает.

– Повезло.

Программа на день у артистов была напряженная: встречи с репортерами, репетиции, а вечером выступление. Мы переводили всем сразу, еле-еле успевали.

Помещения оказались неприспособленными для разминок, никаких тренажеров и в помине не было. Общими усилиями соорудили станок из двух лестниц-стремянок и одной обычной лестницы, которую положили поперек, как перекладину. Были и другие неурядицы.