Свастика на стенах? Да пожалуйста: древний-предревний, допотопный еще символ плодородия и возрождения жизни. А также бессмертия.

Десятирукая очаровашка? Тут надо подумать. Ди была уверена, что встречалась с этой дамочкой и раньше. И, разумеется, знала, кто она такая. Только не помнила, откуда она это знает и что именно знает. Одно ясно. Воинство Воплощения поклонялось человеческому божеству.

А это еще раз свидетельствовало о том, что она попала туда, куда нужно.

Но она не спешила обнародовать себя – так как не знала бы, чем объяснить свое появление здесь, и кроме того, боялась нарушить действо, разворачивавшееся у нее на глазах.

Убивец легко, одним рывком, поднялся на ноги, подошел к тому, на ком было белоснежное одеяние, и ласково велел ему:

– Встань.

Затем он взял его за руку, вывел на середину капища и обратился к четверым сидящим:

– Готовы ли вы принять в наш священный союз нового брата и назвать его тхагом, тем самым разделив с ним удачи и тяготы промысла, которому научила нас наша Черная Мать во имя искоренения зла и демонов, сеющих зло?

Один за другим сидящие ответили:

– Готовы… Да, готовы… Мы принимаем его.

После этого Убивец подошел к изваянию богини, пал перед ней на колени и воздел руки.

– О, Деви! Позволь нам пополнить число твоих верных слуг еще одним собратом! Даруй ему свое благословенное покровительство, надели бесстрашием, силою, хитростью, и дай знак, если тебе угоден твой новый раб!

Некоторое время все молчали и прислушивались, замерев в неподвижных, напряженных позах. Ди тоже навострила слух и глядела на происходящее широко раскрытыми глазами. Внезапно сверху, с темного потолка, куда не доходил свет пламени, сорвалась какая-то тень. Стремительно прочертив пространство пещеры, она черным клубком пронеслась над головой посвящаемого в братство и полетела прямо на Ди. В груди что-то оборвалось, ухнуло вниз, а потом подскочило к горлу. Ди едва не хлопнулась в обморок от этакой жути. В последний миг, перед самым ее носом, зловещий снаряд сменил курс и прохлопал крыльями мимо. Ди очумело потрясла головой и с опозданием узнала в существе летучую мышь.

– Она осенила его крылом! – вскричал кто-то из четверки адептов. А потом все вместе: – Хвала всемогущей Махадеви!

Посвящаемый, приняв благословение богини, сделался вдруг зелен лицом и зашатался. Ди вполне могла понять его – сама едва избегла прямого попадания страхолюдным благословением по физиономии.

Убивец поднялся с колен и возгласил:

– Благодарим тебя, о Деви!

Потом снова подошел к неофиту и обнял его, не дав упасть.

– Ты угоден Деви, радуйся. Она послала знак, что принимает тебя под свое покровительство. Теперь ты должен дать клятву тхага.

Убивец щелкнул пальцами в сторону четверки. Один, повинуясь знаку, вскочил, и быстро принес из дальнего угла продолговатый предмет. Убивец сунул эту штуку в правую руку посвящаемого, велел держать на уровне груди и повторять за ним слова клятвы.

Длинной штуковиной оказалась обычная крестьянская мотыга. Видимо, для душ она была священным символом повседневного человеческого труда – тяжелого, но и благодатного.

– Клянусь, – начал Убивец, – что приняв имя тхага и став членом братства бхаттоти, буду беспрекословно выполнять волю Великой Матери нашей Деви во славу ее и ради блага множащегося рода людского. Клянусь на стезе святого промысла быть честным, храбрым, верным и преданным нашему делу. Клянусь хранить в глубочайшей тайне все, что связано с братством. А если нарушу эту клятву, то пусть я предстану перед Матерью нашей, которую нельзя увидеть без того, чтобы не умереть тут же, на месте, пусть буду изрублен на куски этим священным заступом, как был изрублен Матерью демон Махиша, и пусть моя участь послужит уроком другим.

Неофит твердил клятву вслед за Убивцем.

Когда все страшные и торжественные слова были произнесены и мотыга вернулась на свое место в углу, Убивец снова подал знак. Адепт у костерка подскочил и поднес новому собрату кружку. Ди видела, как перед тем он наполнил ее варевом из чаши на огне. Неофит принял кружку и поднес к губам. Но тут же отдернул. Горячо!

– Пей! – строго велел ему Убивец. – До дна.

И тот снова прильнул к кружке. Вылупив глаза от боли, не смея поморщиться, он пил крошечными глотками – так долго, что Ди успела за это время проделать длинный путь от простого удивления до полного непонимания, обратно, а затем в другом направлении – к счастливой, хотя и невероятной догадке. Ведь души бестелесны и не нуждаются ни в еде, ни в питье, ни уж тем более не могут испытывать физическую боль. Чем же тогда объяснить происходящее?! Может быть, на нематериальном огне кипела какая-то нематериальная субстанция, вроде энергетической амброзии для бессмертных душ? А страдальческая физиономия неофита отчего тогда? В конце концов Ди осенило: сделавшись адептами Воплощения, они во всем стремятся стать людьми. Они не могут позволить себе обрести плоть, пока в городе душ остается хоть один Невоплощенный. Но человеческие повадки и обычаи они перенять в состоянии, хоть это и неимоверно трудно для них, даже противоестественно. Заливать в себя жидкость – наверное, для них это то же самое, что человеку набивать брюхо камнями или расплавленным свинцом.

Только праведники и великие герои могут добровольно пойти на такие самоистязания.

В порыве восхищения Ди совсем забыла об осторожности, которую решила соблюдать, и подалась вперед, в проход. Тотчас она услышала изумленный вскрик, а через секунду поняла, что попалась. Сбоку из-за стены метнулась рука и крепко зажала локтем ее шею.

Убивец резко обернулся и нахмуренно посмотрел на Ди. Головой прижатая, как тисками, к чьему-то боку, она была выведена на свет и представлена на суд собравшихся.

– Джемадар, она подглядывала! – раздался над ухом у Ди возмущенный голос. – Махадеви не простит нам этого, если мы не…

– Помолчи, – приказал Убивец. – Отпусти ее и посмотри, нет ли там еще кого-нибудь. Потом встань у выхода.

Тиски разжались, и Ди рухнула на четвереньки.

– А теперь скажи нам, детка, кто ты такая, что здесь делаешь и где твои дружки.

Убивец говорил спокойным, ровным голосом. Тон его не выдавал ни малейших эмоций. Казалось, церемония посвящения не только не была прервана столь внезапным образом, но и должна была повернуться именно таким боком – появлением нового действующего лица, с заранее предписанной ролью.