Шрифт:
Я мигом отвечал откровенному откровенностью и тотчас же начинал любить его. Но все они тотчас меня надували и с насмешкой от меня закрывались». —
__________
Не находите ли Вы, что последнее часто верно? Я без всяких намеков, Вы не думайте. Но и Вы, очень Вас прошу, обходитесь без них. Теперь я невольно над каждым словом думаю — не ехидство ли какое.
Теперь, чтобы закончить письмо как следует, спишу Вам одни стихи Евгения Тарасова, к<отор>ые должны Вам напомнить одно настроение в Вашей жизни.
— Они лежали здесь, в углу,В грязи зловонного участка,Их кровь, густая, словно краскаЗастыла лужей на полу.Их подбирали, не считая,Их приносили — без числа,На неподвижные телаЕще не конченных кидая,Здесь были руки — без голов,Здесь были руки — словно плети,Лежали скомканные дети,Лежали трупы стариков,У этих — лица были строги,У тех — провалы вместо лиц,Смотрели вверх, глядели ниц,И были босы чьи-то ноги,И чья-то грудь была жива,И чьи-то пальцы шевелились,И губы гаснущих кривились,Шепча невнятные слова…Декабрьский день светил им скупо,Никто не шел, чтоб им помочь…И вот, когда настала ночь —Живых не стало, были трупы.И вот лежали там, в углу,Лежали тесными рядами,Все — с искаженными чертамиИ кровь их стыла на полу._________
Да, это посерьезнее будет, чем «намеки» и «упреки».
Пишите, я всегда рада Вашим письмам. Всего лучшего.
МЦ.
<Приписки на полях:>
Завидую Вашим частым поездкам, часто вспоминаю об Орловке. Спасибо за пожелание «спокойных дней», мне они не нужны, уж лучше какие ни на есть бурные, чем спокойные. Я шучу.
Числа до 18-го пишите в Тарусу, впрочем, когда я уеду — напишу и дам московский) адр<ес>.
Как же Вы решили насчет университета?
Вы с Сережей чудаки! Сами ложатся спать, а др<угим> желают спокойной ночи. Я получила письмо среди белого дня и спать совсем не хочу.
Письмо даже на ощупь шершавое, попробуйте. А все-таки Вы славный! (Логики в последнем) восклицании нет, ну да!..)
Что милая Норка, Буян, моя симпатия. Утеха и пр<очие>. Мне в настоящую минуту хочется погладить Вас по шерстке, т. е. против.
Написала одни стихи, — настроение и мысли в вагоне 21-го июля, когда я уезжала из Орловки. Прислать? —
А «больные» вопросы. Вы правы, теперь не следует затрагивать, лучше когда-нибудь потом. Как хорошо, что Вы все так чутко понимаете.
Я Вас очень за это ценю.
Что Соня? Хандрит ли? Какие известия от Сережи? План относительно Евг. Ив. я не оставила, дело за согл<асием> Собко.
4-го VIII 08
Извиняюсь за последнее письмо. Сознаюсь, что оно было пошло, дрянно и мелко.
Приму во внимание Ваш совет насчет «очарований» и «разочарований». Соглашаюсь с Вами, что слишком люблю красивые слова. Мне было страшно тяжело эти последние дни. Учиться я совсем не могла. Сначала была обида на Вас, а потом возмущение собой. Правда всегда останется правдой, независимо от того, приятна она или нет. Спасибо Вам за неприятную правду последнего письма. Таких резких «правд» я еще никогда ни от кого не слыхала, но, мирясь с резкостью формы, я почти совсем согласна с содержанием.
Только зачем было писать так презрительно? Я сознаю, что попала в глупое и очень некрасивое положение: сама натворила Бог знает что и теперь лезу с извинениями. М. б. Вы будете надо мной смеяться, — но я не могу иначе, жить с сознанием совершенной дрянности слишком тяжело. Все же и с Вашей стороны было несколько ошибок.
1) Вы могли предоставить моей деликатности решение вопроса о «рассчитывании на Вас в Москве», уверяю Вас, что я и без Вашего замечания не стала бы злоупотреблять Вашим терпением.
2) Вы должны были повнимательнее прочесть мое письмо и понять из него, что мое мнение о Вас как о «charmant jeune homme» [34] и дамск<ом> кав<алере> было до знакомства, а другое после, так что моя логика оказалась вовсе не такой скверной.
Впрочем мои промахи бесконечно больше Ваших, так что не мне Вас упрекать.
Отношусь к Вам как к славному, хорошему товарищу и как товарища прошу прощения за все. Прежде чем написать это я пережила много скверных минут и долго боролась со своим чертовским самолюбием, к<оторо>му никто до сих пор не наносил таких чувствительных ударов как Вы.
34
«Очаровательном молодом человеке» (фр.).