Это утро засыпало его ворохом загадок. Похороны отца местной демократии — ну, это, допустим, можно еще как-то отклассифицировать, если бы там был… Митя хлопнул себя по лбу. Конечно же, там был кто-то из них! А не заметил он его потому, что мудрено найти в траурной толпе парня в черной одежде.

Молодые люди в черном со взглядом не от мира сего начинали обретать реальные очертания и их сфера интересов вырисовывалась вполне конкретно. Они что-то делали со временем. А что если тоже нагрянуть к ним в гости и спросить, как они проделывают эти штуки?

Разумеется, они ничего не расскажут, подумал Митя.

Он вновь принялся за уборку. Чудеса чудесами, но на очереди стояли и другие тайны мадридского двора, имеющие гораздо более реальные очертания. Отбойные кулаки Витеньки не шли у Мити из головы, а ведь это самое простое оружие из их арсенала. Потом пойдут в ход раскаленные утюги, а там и до пули в лоб недалеко. «Как же вбить в их безмозглые ослиные головы, что нет у меня никакого архива?» — решал он. Ослиные головы… хм… пожалуй, не стоит оскорблять уважаемых животных этим сравнением. Вот совсем недавно, например, он познакомился с одним вполне разумным ослом…

От стремительной догадки у Мити чуть не подкосились ноги. Он медленно сосчитал до десяти, а потом захохотал. Может, у него действительно что-то стало с головой после падения? Это же надо было так глупо забыть о любвеобильном кавказце, одарившим его изобличительным чемоданом!

Как только Митя вспомнил о чемодане, он заметил и его исчезновение. А ведь Витенька чуть не клялся, что они обыскали весь дом и не нашли нужного. Быть может, за чемоданом гоняются не только они? Но ведь уже вырисовывалась стройная цепочка: владелец кривых зеркал — тощий эпилептик — рядовые орангутанги. Кто еще мог сюда затесаться?

Вдруг его осенило. Матвей. Вот кто зарился на чемодан, желая отправить его во вторсырье! Рассыпая на бегу проклятия, Митя вылетел на лестничную площадку и затарабанил в соседнюю дверь.

— Открывай, несчастный!!

Последние удары кулаков обрушились в пустоту. Дверь распахнулась, и из-за нее выглянул испуганный и взъерошенный Матвей.

— Ты чего?

Митя схватил его за тесемки жеваной майки и начал трясти:

— Где? Куда дел? Быстро говори, я за себя не ручаюсь, честное слово, лучше по-хорошему скажи — это ты его взял?

— Да кого? Объясни толком!

— Чемодан!!! — заорал Митя. — С бумагами.

— А-а. Так это… я его… ты ж сам сказал, что его сжечь надо… — Матвей смущенно и виновато моргал.

— Ну! — подстегнул его Митя.

— В макулатуру сдал, — выдохнул Матвей и зажмурился, как перед прыжком в воду с вышки. — Я думал, оно тебе не нужно, старье это. Деньги я отдам, чесслово, и чемодан тоже. — Он испуганно лепетал, делая слабые попытки вырваться или вылезти из майки.

— Адрес! — орал Митя.

— Чего адрес? — глупо спросил подследственный.

— Макулатуры! — в тон ему ответил Митя.

— Циолковского, семнадцать, — отрапортовал Матвей и, отпущенный на свободу, прокричал Мите вслед: — Там напротив бакалея и пивной ларек.

Митя помчался на улицу Циолковского.

Чуть отдышавшись возле пункта приема вторсырья, чтобы его не приняли за укушенного бешеной собакой, он вошел внутрь.

— Девушка, здрасьте. У меня караул.

— Слушаю вас.

— К вам случайно попали мои личные бумаги, а они мне позарез нужны. Может, вспомните, вам приносили большой клетчатый чемодан…

— Да, помню. Но помочь ничем не могу. Вчера машина все забрала. Не повезло вам — у нас отгрузка два раза в месяц…

— Черт! А куда вы отправляете макулатуру? Может, успею догнать?

— На комбинат, в Алешино. Только вряд ли это вам поможет, — она с сомнением покачала головой. — Там тонны бумаги.

Митя в умопомрачении побежал на вокзал.

Но по дороге почувствовал, что выдыхается, охладевает и трезвеет, хотя не пил ни капли. Когда процесс охлаждения достиг критического уровня, Митя упал на первую попавшуюся скамейку и опять расхохотался, напугав шедшую мимо старушку. Чем он занимается?! Гоняется, словно угорелый, за смердящими бумажками, в которых прописана вся подноготная обожаемых властей местного масштаба. И для чего?! Чтобы вручить их Витеньке с Андрюхой, получить благодарность с занесением в личное дело?!

Архив будет превращен в мокрую, серую бумажную массу. До папки с историческими изысканиями Старого Перца уже никто не доберется. Перестав смеяться, Митя рассудил, что это, быть может, к лучшему.

Беззаботно насвистывая, Митя пошел по улице. Почему-то он был уверен, что на этом все неприятности закончатся. Вывод был поспешным. На затормозившую у обочины машину он не обратил внимания. Но его вынудили сделать это под нажимом грубой физической силы. Ему выкручивали руки и толкали к машине. Митя оказался зажат между двумя дюжими парнями на заднем сиденье, рядом с шофером сидел еще один. К его удивлению, там не было ни Андрюхи, ни Витеньки, и он понял, что попал в руки более серьезных людей. Чем это грозило, он не мог представить, поэтому сидел тихо.