Однако чего только не привидится в пыльном мареве жаркого летнего утра! День еще как следует не начался, а по дорогам уже кочуют миражи, до жути похожие на реальность кошмарных снов. В том, что это был мираж, Митя ни капли не сомневался. Местные старожилы, если их поприжать хорошенько, могут и не то еще рассказать. Здешние края вообще чрезвычайно богаты фольклорными обработками свидетельских показаний о живых покойниках, давно захороненных в родной земле, о призраках, проходящих сквозь стены, о звуках, раздающихся в воздухе на пустом месте — конском ржанье, гиканье, лязге железа или разбойничьем посвисте, о целых толпах привидений в древних одеждах, появляющихся то тут, то там. Такие уж тут места — то ли свет здесь как-то по-другому отражается, то ли плотность воздуха не такая, как везде, а может быть, прошлое тут намного агрессивнее, чем в других краях, и время от времени вклинивается своим отсветом или отзвуком в настоящее.

Вскоре Митя достиг огромной равнины, окаймленной вдалеке неширокими перелесками и редкими невысокими холмами. Кое-где из травы поднимались необъятные дубы. Один из них стоял недалеко от начинавшегося пологого спуска. Там, внизу, в двух или трех километрах к югу тянулись городские окраины. Достав этюдник, Митя установил его поблизости от дуба и погрузился в привычное сомнамбулическое состояние творца вселенной.

Когда солнце начало склоняться к закату, у него было несколько незавершенных этюдов, которые он собирался закончить в мастерской.

Упаковавшись, Митя отправился немного побродить по вечерней, медленно выцветающей равнине. Было около половины восьмого. Высокая трава мягко шуршала под набегами резвящегося ветра. Эта равнина была вдоль и поперек изучена археологами после того, как местный мальчишка откопал здесь древнерусский меч, порядком проржавевший, и несколько наконечников стрел. Была даже выдвинута гипотеза, что когда-то здесь произошло большое сражение русичей с кочевниками. Гипотеза в скором времени подтвердилась множеством находок. Археологи ушли с поля тяжелонагруженные древним вооружением, фрагментами доспехов и конской упряжи. Каждый метр здесь был учтен, перерыт, осмотрен и прощупан. Но с тех пор прошло много времени. Ямы, рытвины и холмики накопанной земли сровнялись, поросли густой травой, и поле больше не напоминало местность, где поселилась колония гигантских кротов-монстров.

Набродившись по траве, Митя улегся на спину и стал следить за облаками и птицами, с такого расстояния казавшимися мухами или толстыми неповоротливыми шмелями. Хотелось спать — прошлой ночью не сомкнул глаз, — и несколько минут он боролся с соблазном остаться в мягкой травяной постели на ночь. Поднимаясь с земли, он вдруг заметил в траве что-то блеснувшее на мгновение и тут же затаившееся. Он пошарил рукой и вытащил на свет божий странную вещь: идеально ровную геометрическую фигуру из матового, непрозрачного стекла, как ему показалось сначала. Это была плоская, высотой около сантиметра трехгранная призма с длиной грани чуть больше спички. На ощупь призма была холодной и абсолютно гладкой, с чуть округленными краями и углами. Очистив треугольник от налипшей сухой земли и отполировав об одежду, Митя внимательно осмотрел его. Стало ясно, что это не стекло, а камень. В жизни он не видел ничего подобного. В руке камень начал вдруг из матового становиться прозрачным; как будто белесая дымка внутри него таяла на солнечном свету, оставляя гладь камня безукоризненно чистой. Митя поднял его к солнцу и был зачарован необычайно яркой, искрящейся игрой света внутри камня.

Ему подумалось, что камень не является произведением человеческих рук и потерять его здесь никто не мог. Так что нет ничего удивительного в том, что этот очень красивый камень, приятно холодящий ладонь, не попал в археологические реестры в качестве какого-нибудь древнего талисмана-оберега. Он наверняка вышел из недр мира — из подземной ювелирной мастерской, где идеальной огранке подвергаются застывшие слезы земли.

Митя любовался камнем, его безупречными формами, игрой света, чистотой и прозрачностью. И вдруг заметил, что эта чистота начинает неуловимо нарушаться. Сначала это было просто чувство беспокойства, окрепшее, когда он увидел, как в самом центре камня появилась едва заметная крохотная точка. Через минуту точка выросла до размеров макового зернышка — Митя не мог отвести от нее глаз. А росинка все росла и увеличивалась, пока не стала казаться черным манящим зрачком. Митина тревожность исчезла без следа, тихая умиротворенность наполнила его, заставив забыть обо всех печалях и унеся куда-то вдаль на мягких укачивающих волнах.

Когда волны прибили его к берегу и он очнулся, то обнаружил, что все еще сидит на том же месте и так же неотрывно смотрит вглубь камня. От инородного объекта, внезапно выросшего в камне на его глазах, не осталось и следа. Но что-то все же произошло. Митя чувствовал, что просидел на земле, глядя в камень, целую вечность. Спина не просто затекла, а задеревенела, шея не поворачивалась, ноги тоже потеряли чувствительность. Спал он, что ли, сидя? С трудом разогнув спину, Митя осторожно повалился в траву и несколько минут лежал с закрытыми глазами, ощущая утомление во всем теле. Но долго лежать ему не дала вспыхнувшая в голове догадка. Он резко сел и огляделся. Солнце висело в небе не там, где он его оставил до погружения в нирвану. Оно было на востоке, а не на западе, закат сменился восходом, вечер — утром! Митя посмотрел на часы — половина девятого. Камень он нашел около восьми. По часам все сходится. Но солнце!..

Он встал и направился к вещам, лежавшим неподалеку, крепко сжимая в руке холодный, нисколько не вобравший в себя Митиного тепла камень. Наверное, он действительно спал, погруженный этой маленькой штукой в крепкий, беспробудный сон без сновидений. Проспал весь вечер и всю ночь, в буквальном смысле не разгибая спины. Неудивительно, что после этого он чувствовал себя так, словно несколько месяцев пролежал без движения в гипсовых доспехах.

Завтрашнее утро как две капли воды было похожее на вчерашнее. Мите даже показалось, что он узнал неподвижно висящее в небе облако, очертаниями напоминающее кленовый лист. Точно такой белый лист он приметил, когда сошел с автобуса на краю города. Он помахал облаку как старому знакомому и только потом сообразил, что такого просто не может быть — облака, как и отпечатки пальцев, не повторяются. Просто он основательно устал и не мешало бы наконец отправиться домой.

Он подобрал вещи, спрятал камень поглубже в карман и двинулся вниз по тропинке. Шагая, Митя размышлял о том, какой странной гипнотической силой обладает его находка. Он засунул руку в карман и нежно погладил камень пальцем. Такой маленький, хрупкий на вид и такой сильный! Сейчас же в голову пришла мысль о том, что камень — идеальное средство для отвода глаз противнику. Надо только сунуть ему в руки эту игрушку и попросить посмотреть в нее — только и всего. Дальше делай со своим врагом все, что хочешь: сопротивления не последует. Но как только эта мысль сформулировалась, стала очевидна ее абсурдность. Митя понял, что делать того, о чем он подумал, не следует ни в коем случае. И что самое интересное, он понял: запрет исходит от самого камня. А это доказывало, что камень обладает не только гипнотическими, но и телепатическими свойствами. Это уже вообще ни в какие ворота не лезло. Поэтому Митя перестал думать о камне. Что-то ему подсказывало, что тот сам напомнит о себе, когда придет время.