– Хусейн гад, квазимода… Живёт в городе, денег жене не дает: наверное, копит, чтобы купить новую женщину… Увидишь – пожалеешь

Пятимат! – сердито восклицает беременная, а потом, чуть успокоившись, спрашивает:

– Ты откуда приехала?

– С хутора Чёрный Ерик.

– Впервые слышу такое название, – смеётся Наташа, и лицо её становится миловидным. – А я москвичка… Два года назад сбежала с собственной свадьбы. Отец – генерал… Нашёл мне жениха из его же свиты, тоже военного и очень перспективного… Нарядили в белое платье… И так грустно мне стало: что будет дальше, всё знаю… Вся жизнь спланирована родителями до конца… Взбунтовалась. Села в поезд – и я на Кавказе… Здесь Сулеймана встретила и полюбила. А у меня ведь порок сердца. Врачи запретили рожать, но хочу подарить

Сулейману сына, хочу показать ему силу моих чувств. Может, после рождения ребенка разрешат нам быть вместе.

– Наверное, – киваю я, а сама думаю о том, что никогда не свяжусь с местным.

После дороги устала – голова клонится к подушке, не пытаюсь бороться со сном, уже не различаю слов, и только тихое Наташино бу-бу-бу ещё тревожит моё сознание.

– Соня! Просыпайся! Погляди на своего хозяина! – настойчиво будит меня Наталья.

Шатаясь, подхожу к окну: по двору ковыляет Хусейн. Весь в чёрном, маленький, горбатый, он похож на паука, устремившегося за добычей.

Всё живое прячется от него: бегут индюки и гуси, мяукая, карабкается на забор кот, прижимаясь к земле, скрывается за акацией кобель.

Пятимат бросается навстречу мужу, но тот тычет палкой в сторону наших окон и сердито кричит.

– Нас ругает, – поясняет Наташа, хотя и без её слов понятно, о чём говорит хозяин.

– Вот расходился… Сегодня он злее, чем обычно. Ишь как психует… – комментирует поведение Хусейна беременная.

Хозяин что-то говорит Пятимат, и она заливается слезами. Он кричит и кричит без умолку, потом хлопает дверью и уходит со двора.

Бросаюсь в комнату хозяйки и на мгновение застываю в растерянности: Пятимат катается на полу, рвёт на себе волосы и исступленно рыдает… Дети тоже вопят… Заметив меня, чеченка переходит на русский, но все равно трудно понять её речь.

– Не могу так жить… Не хочу так жить… Почему? Почему? Родила сына… Иди сюда, Хасболат… Какой красивый мальчик! Чем ему не угодила? Не хочу жить…

Пятимат, страшная, безумная, ползёт к порогу – девочки, рыдая, цепляются за её платье и пробуют удержать мать… Трещит ткань, и я тоже помогаю детям, а в дверях стоит заплаканная Наташа и кричит:

– Вы хотите, чтоб я здесь родила?

Пятимат, по-детски всхлипывая, говорит:

– Хусейн купил новую жену… Сказал, чтоб выгнала вас… Пока будет с ней в городе… Не хочу её видеть – лучше умереть… Бедная я, бедная… В войну нас выгнали из домов, как скот, согнали в отары, погрузили в товарные вагоны и повезли на север… От холода, голода, бездомья умерли все мои родные… Выросла в детдоме… За что всё это? Лучше б умерла ещё тогда…

– Что ты мелешь? – возмущаюсь я. – О детях подумай! Что с ними будет без тебя?

– Бороться надо! – поддерживает меня Наташа. – Ты живёшь не в первобытном строе, а в советской стране – многоженство у нас запрещено…

– Нельзя…- стонет чеченка. – У нас другие законы. Пожалуюсь – меня проклянут все… Надо смириться, принять новую жену, но внутри у меня всё горит… Это вы, русские, меня испортили… Не жила бы так долго среди вас – не страдала бы…

На Пятимат больно смотреть: её лицо, и без того смуглое, почернело, глаза запали, в них поселились тоска.

Тридцать первое августа. Вечер. Читала методическую литературу и от скуки уснула. Просыпаюсь: напротив, на кровати, сидит красавица, держит косу и, целуя её, грустно говорит:

– Бедная моя мамочка… Попала в аварию… Травма черепа…

Волосы обрезали… Лежит в больнице без памяти… Не знаю, смогу ли работать…

В её голосе звенит боль – в карих глазищах сверкают слёзы.

– Я бы тебе, подруга, помогла, да сама скоро в роддом попаду… – сочувствует Марине Наташа.

– Спасай маму – буду тебя замещать… – неожиданно для себя самой обещаю я.

– К вам, девушки, можно зайти? – спрашивают Рамзан и Джахар.

– О, да тут все в сборе! – радостно восклицает завуч, обращаясь к

Марине. – А я тут голову ломаю над тем, кого бы послать в твой класс…

Девушка вновь повторяет историю об аварии, о тяжёлом состоянии матери.

– Найдешь замену – можешь ехать домой… – сочувствует Марине

Рамзан. Джахар тоже поддерживает решение друга.

– Верочка уже согласилась…

– Не знаю, как она потянет всё… – бурчит завуч. – Мы ведь пришли просить ее, чтобы она подхватила часы Али. Он болен…

– Да знаем о его болезнях, – ехидно смеётся Наташа.
–

Хронические… Наверное, опять девицы сняли отель в Пятигорске или