Шрифт:
Форма у поэтессы не слаба, и если в будущем она поработает над ускользнувшей от нее сейчас глубиной переживаний и сумеет найти настоящий тон, — мы готовы приветствовать ее.
Есть в «Волшебном фонаре» несколько милых и тонких стихов, как: «На бульваре», «Как прежде они улыбались», «В раю», в котором совсем хороша последняя строфа, «Резеда и роза» и «Зима», — но этих пьес слишком мало, чтобы оправдать неприятную бледность книги.
<…> Марина Цветаева, поэтесса, тоже, вероятно, очень молодая, но уже выпускающая вторую книгу «Волшебный фонарь», не ищет своей формы, а с большим, слишком большим умением, пишет стихи. Но зато у нее есть своя тема: интимный, главным образом полудетский, полуотроческий мир, который она переносит в книгу со всеми его индивидуальными черточками, даже с собственными именами. Может быть, заговорить об этом для начинающего поэта труднее, требует более напряженного творческого усилия, чем воспевать какие-то нереальные «космические» весны и зимы. Но творческим усилием найдя в первом сборнике свою тему, г-жа Цветаева пока на ней и остановилась. Снова во второй книге читать о маме, о знакомых девочках и т. п. уже немного скучно. <…>
Аноним
Барxатный томик {7}
В области поэзии женщина буквально начинает посрамлять мужчин. За последнее время на книжный рынок выкинуто несколько женских сборников стихов. [47]
И все они заслуживают внимания.
Пред нами изящно изданная в бархатном переплете книжка Марины Цветаевой «Волшебный фонарь».
На ней стоит остановиться.
Это ряд бесxитростно-примитивныx картинок из личной жизни. От колыбели до выхода замуж. От детской до воспоминаний о молодости. И каждая пьеса в каком-то интимном, задушевном стиле. С умением в самой версификации, т. е. во внешнем, дать почувствовать внутреннее существо. Что-то родственное в этом смысле Мусоргскому. Что-то как будто от Олениной д’Альгейм. [48]
47
По-видимому, имеются в виду сборники, вышедшие в 1912 г.: «Вечер» А.Ахматовой, «Лада: Песенник» Л.Столицы, «Стихи» Н.Грушко, «Скифские черепки» Е.Кузьминой-Караваевой.
48
Оленина д’Альгейм Мария Алексеевна (1869–1970) — русская камерная певица (меццо-сопрано). Была выдающейся исполнительницей и пропагандировала произведения композиторов «Новой русской школы», особенно М.П.Мусоргского.
Вот, например, из детской:
Детство: молчание дома большого,Страшной колдуньи оскаленный клык;Детство: одно непонятное слово,Милое слово «курлык».Вдруг беспричинно в парадной столовойЧопорной гостье покажешь язык,И задрожишь и заплачешь под слово,Глупое слово «курлык».Бедная Fr"aulein в накидке лиловой,Шею до боли стянувший башлык, —Все воскресает под милое слово —«курлык». [49]49
Из стихотворения «Курлык». В последнем четверостишии автор пропускает строку.
В пятнадцать лет:
Звенят-поют, забвению мешая,В моей душе слова: «пятнадцать лет».О, для чего я выросла большая?Спасенья нет!Еще вчера в зеленые березкиЯ убегала, вольная, с утра.Еще вчера шалила без прически,Еще вчера!Весенний звон с далеких колоколенМне говорил: «побегай и приляг!»И каждый крик шалунье был позволенИ каждый шаг!Что впереди? Какая неудача?Во всем обман и, оx, на всем запрет!Так с милым детством я прощаюсь, плача,В пятнадцать лет. [50]50
Из стихотворения «В пятнадцать лет».
Гимназистка и первый роман:
Я сегодня всю ночь не уснуОт волшебного майского гула!Я тихонько чулки натянулаИ скользнула к окну.Я — мятежница с вихрем в крови,Признаю только холод и страсть я.Я читала Бурже: нету счастьяВне любви!«Он» отвержен с двенадцати лет,Только Листа играет и Грига,Он умен и начитан, как книга,И поэт!За один его пламенный взглядНа колени готова упасть я!Но родители нашего счастьяНе хотят… [51]51
Из стихотворения «Гимназистка».
Позади гимназия и первый роман. Прошли годы.
Жена:
Все твое: тоска по чуду,Вся тоска апрельских дней,Все, что так тянулось к небу, —Но разумности не требуй.Я до самой смерти будуДевочкой, хотя твоей.Милый, в этот вечер зимнийБудь, как маленький, со мной.Удивляться не мешай мне,Будь, как мальчик, в страшной тайнеИ остаться помоги мнеДевочкой, хотя женой. [52]52
Из стихотворения «Из сказки — в сказку».6
А вот уже воспоминания. О невозвратном. О детстве. О береге Оки:
В светлом платьице, давно-знакомом,Улыбнулась я себе из тьмы.Старый сад шумит за старым домом…Почему не маленькие мы?Почернела дождевая кадка,Вензеля на рубчатой коре,Заросла крокетная площадка,Заросли тропинки на дворе…Не целуй! Скажу тебе как другу:Целовать не надо у Оки!Почему по скошенному лугуНе помчаться наперегонки?Мы вдвоем, но, милый, не легко мне, —Невозвратное меня зовет!За Окой стучат в каменоломне,По Оке минувшее плывет…Вечер тих, — не надо поцелуя!Уж на клумбах задремал левкой…Только клумбы пестрые люблю яИ каменоломню над Окой… [53]53
Из стихотворения «В светлом платьице, давно знакомом…»