(1938 г. Кажется — путаю. Соц<иальный> заказ — ведь это не заказ на обществ<енную> тему, а общественный заказ, т. е. заказ общества. А общество, соскучившись быть обществом, может заказать и на личную — и на исключительную тему. Идеал — Руссо: к<отор>ый писал только о себе (Confessions), a — но, впрочем, опять путаю: для меня Руссо — знак равенства — Confessions — для тех — Emile и Contrat Social. [95] Но, в чем права, всё им написанное, и Contrat Social, шло изнутри него, изнутри его одиночества, а не снаружи «вопросов».)

Мур — 23-го февр<аля> 1931 г., 1-ый день поста

— Петрополис — это точно белый верблюд ходит…

— Болит голова и дырка в пузе.

Я: — За мое перо дорого бы дали, если бы оно согласилось обслуживать какую-нб. одну идею (кажется — пока что обслуживало только привидения — 1938 г.), а не правду: всю правду. — Это я о прозе, о стихах же: За такие стихи (работу, двойную чистоту ее) дорого дают (дадут?) только в Царстве Небесном.

Вывод за годы (нынче 25-ое февраля 1931 г.)

<Пропуск названия> [96] лежит оконченный 15-го мая 1929 г. — лежит: Числа не взяли, В<оля> Р<оссии> не взяла, Совр<еменные> Записки не взяли.

Французский М'oлодец (работа 6-ти месяцев) с иллюстрациями Гончаровой [97] — знают Vildrac, [98] Muselli, [99] Parrain [100] — лежит.

Лежит год работы и будут лежать годы работы.

«Новая Газета» — выйдет 1-го марта — не приняла статьи «Новая детская книга» [101] под предлогом, что и там плохих детских книг много (NB! а у нас совсем нет хороших: даже Гэк-Финна, даже Макс-и-Моритца [102] не переиздали!).

(NB! Статья потом была напечатана в В<оле> Р<оссии> — в спорном порядке.)

(И кажется — правда, совсем — правда: мое перо обслуживало только мои видения.)

…Здесь я — ненужна, там я невозможна.

Вокруг пустота, мой вечный, с младенчества, круг пустоты. Нет друзей, в будущем — нищета (дающие когда-нб. да устанут — перестанут), но это — в быту, душевно — хуже, просто — ничего.

Уезжает Е. А. И<звольская>, та к<отор>ая могла бы стать другом (времени не было!) — замуж — навсегда.

У всех своя жизнь, всем — некогда («в субботний вечер выпиваем и рассказывать Вам не можем») свободное время — на любовь, меня не любят, любят — даже не: красивых — нарядных. Платья у меня есть, и румяна есть. Охоты нет. Нет, очевидно, охоты к любви, или к тому, что так называется.

Люблю вещи за их красоту, не для своей, не за свою в них. Безотносительно. Серебро — бессеребряно. М. б. даже — в ущерб себе («Вам коричневый не идет», да, но — я к нему иду: ногами, — руками тянусь).

В короткий срок моей красоты (золотые волосы, загар, румянец) от меня все-таки — опомнившись, всмотревшись, испугавшись — уходили. Чего же ждать теперь с моим — цветом пепла — в достоверной печной золе — лицом, волосами, всем. Серого (снаружи!) никто не любит.

Ну, а я люблю — (кого-нибудь)? Нет. Я бы и Рамона Наварро [103] (в морском!) не любила, если бы встретила — даже в Тулоне. Так — улыбнулась бы — как на цветок. Цветов никогда не разрешила себе любить (за явность красоты — и еще за то, что — все любят), любила — деревья, без явности соблазна.

Семья? Даровитый, самовольный, нравом и ухватками близкий, нутром, боюсь (а м. б. — лучше?) новый — трудный — Мур.

Вялая, спящая, а если не спящая — так хохочущая, идиллическая, пассивная Аля — без больших линий и без единого угла.

С. рвущийся.

Вырастет Мур (Аля уже выросла) — и эта моя нужность отпадет. Через 10 лет я буду совершенно одна, на пороге старости. С прособаченной — с начала до конца — жизнью.

(1931 г. — 1938 г. — Прошло — семь.)

…Поклонники лирических слюней…

(Потребители)

Сон

(среди бела дня, проснулась ровно в 5 ч.)

Мы в гостях у художников. [104] Она и какие-то подруги. Оказывается — всё перепутали: приглашены на 71/2 веч<ера>, а сейчас четырех нет. Разговор о неверности будильника. Глядим в окно: двор, а во дворе: две — нет, четыре — нет, восемь — нет, шестнадцать — словом множащиеся на глазах собаки: щенки, часть черных с желтым, часть волки. И двое — нет, четверо — нет, восьмеро — и т. д. — родителей.