— Трезубец.

— Что? — Она всмотрелась в его лицо и крепче схватила за руку. — Анджелалти, оставь его! Пусть Саксони Белаконто им утешается! Пойдем…

— Трезубец, — повторил он, и она с замирающим сердцем услышала в его голосе повелительные интонации.

Она выпустила его руку.

— Жди здесь, — велела она. — Я его принесу.

Это оказалось нелегко, хотя и не слишком опасно. Оставшиеся планетники распределились по комнате, пригнувшись за укрытиями, откуда время от времени неслись выстрелы. Корбиньи схватила Трезубец со стола и поползла обратно, найдя Анджелалти не совсем там, где его оставила.

Он стоял на коленях, и его рука тянулась к чему-то, лежащему на полу.

— Анджелалти, он у меня! — прошипела она. — Теперь ты идешь?

— Да.

Его ладонь быстро опустилась, поймала что-то — и переправила в карман. После этого он поднялся на ноги, не беспокоясь о шальных пулях, и побежал к двери.

Корбиньи, ругаясь про себя, побежала за ним.

Пустые коридоры были освещены аварийными лампами, а заданная Анджелалти скорость заставила ее жалкое тело напрячься до предела — а потом и сверх него. Ее мир сократился до этих проблем: продолжать движение, не терять его из виду, держать проклятый Трезубец и не падать — ни в коем случае.

Дверь на улицу была распахнута, впуская в прихожую серый свет Первой Зари. Анджелалти вышел на улицу и помахал рукой, подзывая такси.

Машина подъехала, открыла дверь, и только тут Корбиньи заметила у себя за плечом того незнакомца, что пришел с Анджелалти.

— Оставь нас! — зарычала она на него. — Прими свою свободу как дар и беги!

Он ничего не сказал ей в ответ. Взгляд и лицо были так невыразительны, что она на секунду приняла его за слепца. Но потом рыжеватые ресницы дрогнули и быстро моргнули, а лицо немного переменилось.

— Я — Свидетель Телио, — сказал он голосом таким же невыразительным, как и взгляд, — и я путешествую по прихоти Карателя.

— Он идет с нами, — пропыхтел Анджелалти, почти падая в открытую машину. — Корбиньи…

— Я здесь.

Не приходилось гадать, в чем состоит ее долг, когда Капитан ранен и готов потерять сознание в пределах видимости вражеской крепости. Она села рядом с ним, неловко затолкнув проклятый Трезубец по диагонали и едва оставив место Свидетелю, чтобы тот пристроил свои широкие плечи.

Дверь машины опустилась, автопилот вопросительно чирикнул, а потом скрипуче произнес:

— Месть назначения, сударь или сударыня. Устройство ждет команды.

— Анджелалти, куда ты нас везешь?

Но он потерял сознание, и в освещении салона стало видно, что рукав у его покраснел до самой кисти.

— В космопорт, — приказала она роботу, сурово подавив желание тела расплакаться. — Площадка постоянной готовности номер шестнадцать. Как можно скорее, пожалуйста.

— Данное устройство запрограммировано на соблюдение всех местных ограничений. Ключ данного устройства известен соответствующим муниципальным организациям. — Зажужжало воспроизводящее устройство, а затем последовало сообщение: — Космопорт введен как место назначения. Конкретный адрес — площадка постоянной готовности номер шестнадцать. Прошу подтвердить.

— Подтверждаю, — отрезала Корбиньи, и тело чуть было не настояло на глупых слезах, когда машина плавно тронулась и влилась в спокойный поток утреннего транспорта.

Не давая телу плакать, она взялась за промокший рукав, намереваясь проверить, насколько опасна рана, потому что кровотечение явно усиливалось.

Анджелалти пошевелился, наполовину очнувшись от обморока.

— Оставь, — пробормотал он.

— Она кровоточит, кузен. Я хочу перевязать ее — хотя бы временно…

— У Линзера будет аптечка, — с трудом выговорил он, потом сел прямее и приоткрыл глаза, хотя она усомнилась, что он кого-нибудь видит. — Космопорт, — объявил он с мучительной четкостью.

— Мы уже туда едем.

Тут беспокойство оставило его — но силы тоже. Он едва сумел прохрипеть: «Хорошо», тут же снова обмяк и потерял сознание окончательно.

Корбиньи изменила положение, оцарапав тыльную сторону кисти о какой-то кусок мусора, прилипший к рукояти Трезубца, проглотила готовое сорваться ругательство и ткнула пальцем в Свидетеля:

— Ты! Ты — хранитель этой штуки?

Наступило короткое молчание, словно ее слова должны были преодолеть некое расстояние, чтобы попасть туда, где он находился.

— Я — Свидетель Телио, — ответил он наконец все тем же бесцветным голосом.

— Это ты уже сказал. Я спросила, значит ли это, что ты — хранитель этого предмета?

На этот раз ответ пришел быстрее, словно она отчасти завладела его вниманием.

— Каратель Шлорбы лучше всего хранит себя сам. Корбиньи с трудом сдержала раздражение.

— Тогда кому он принадлежит?

— Самому себе, — ответил Хранитель. Он помолчал, а потом дал более пространный ответ, потому что это были достойные вопросы и принадлежали к числу тех, которые задавали себе сами Телио. — Некоторые говорят также, что он принадлежит событиям, или Сестре, или даже Вождю, которому в этот момент благоволит. Другие говорят, что Каратель поистине свят, потому что он способен изменить событие, в котором оказалось все существующее.