И вот десять лет назад он оправдал доверие — первые фразы из учебника арифметики были прочитаны им впервые здесь, в холодных лабиринтах Маадима.

С тех пор многое прояснилось в истории шестисотвековой цивилизации Марса. От таблиц Маадима удалось впоследствии перекинуть мосты к наскальным письменам долины Хриза, а затем и к другим, более поздним надписям. Выяснилось, в частности, что вовсе не примитивной она была, эта цивилизация, как полагали тогда многие — последний марсианин умер после того, как были выработаны ресурсы планеты…

Брехт медленно перебирал пластинки, легко пробегая черными от въевшегося алюминия пальцами по их холодным поверхностям. Сегодня, кажется, должно объясниться то, о чем догадывался он уже давно, ощупывал, сопоставляя между собой десятки пластин, — древнее название на языке аборигенов Маадимского комплекса.

Полностью подтвердилось предположение о роли комплекса как центра общественного призрения для марсиан, лишенных зрения.

Да, сомнений теперь не оставалось: «Монастырь у Теплой реки». Только общество действительно разумных могло с милосердием возвести подобное сооружение для своих слепых собратьев. Подземная река, когда-то протекавшая здесь, дала название всему сооружению.

Здесь попавшие в темный плен находили для себя защиту, пристанище и пищу и, общаясь с себе подобными, забывали о жестокой судьбе, постигшей их. Серебристые пластинки, оживавшие при прикосновении, доносили до них сведения о великих ценностях науки и культуры, накопленных предыдущими поколениями.

И кто знает, какую роль сыграли в приумножении этих богатств обитатели подземного дворца в долине Маадима…

Брехт еще раз провел кончиками пальцев по холодной. поверхности металла. В сознании отчетливо проступили слова:

«Монастырь у Теплой реки»…

Весь экидаж «Валентины» проснулся от глубокого анабиоза. И все, кто оказался свободным от вахты, собрались в кают-компании. Огромное помещение наполнилось почти до отказа. Шутки, смех звучали не умолкая. Люди были радостно возбуждены, как всегда бывает, когда в близкой перспективе возвращение на родную Землю.

— Теперь пойдем в трехмерном пространстве. Не люблю я эти заковыристые нуль-переходы.

— Верно. То ли дело — по старинке, под фотонными парусами, правда?

— Теперь — прямым курсом к Солнечной, — слышались отовсюду голоса.

Экипаж «Валентины» уже успел вчерне ознакомиться с окрестным пространством, изучить показания приборов, полученные, пока экипаж был погружен в глубокий сон.

— Необходимо обследовать получше эти небесные тела, — сказала Анга, старший астробиолог.

— Тоже мне — небесные тела! — пренебрежительно возразил ей кто-то, указывая на еле заметную рябь обзорного экрана. — Эти обломки слишком малы, чтобы на них можно было хоть что-то найти…

Завязался спор.

Капитан, однако, принял сторону Анги, и это решило дело.

На самый большой из окрестных обломков с «Валентины» отчалила шлюпка, в которой, кроме Анги, находились штурман и юный ядерщик Леон.

Следуя программе, шлюпка сделала несколько витков вокруг астероида и затем состыковалась с ним.

— А вдруг это искусственное тело? Уж очень оно правильной формы, — прошептала Анга, ни к кому не обращаясь.

— Фантазии, — тут же возразил Леон, которого обуял бес противоречия.

Едва Леон ступил, однако, на новую планету, как его охватило странное, ни на что не похожее чувство. Словно какие-то токи пронзили каждый нерв, каждую клеточку его тела. В голове сами собой сложились слова: «Мы вышли. Приглушены дюзы усталые. Бушует чужая горячая пыль. От счастья познания чуточку шалые, мы плачем от счастья, что все это быль». Дело в том, что Леон писал стихи, но это была тайна, о которой знала только Анга. Три фигуры в оранжевых скафандрах осторожно двинулись в путь. Сбоку, чуть поодаль, семенила кибертележка, груженная необходимой для экспресс-анализа аппаратурой.

Астероид вращался вокруг собственной оси довольно быстро: когда они спускались по лесенке, изумрудное светило висело в зените, теперь же оно успело значительно склониться к горизонту.

— А когда-то люди думали, что в невесомости ходить легко, — вздохнул штурман, неуклюже вышагивая.

Люди все время брали пробы почвы и грузили их на тележку. Внимание Анги привлек странный предмет, она нагнулась и подняла его. Обломок имел острые края и был полупрозрачным.

— Словно кусок панциря какого-то существа, — произнесла она задумчиво, вертя в руках находку.