Шрифт:
— Я, может, мало похожа на маму, но обычаи меня тоже не интересуют. Какая разница, что герцогский титул должен был достаться мне? Я давно отказалась от своих прав, и Несса может сделать то же самое — тогда Панци заступит на ее место. Или еще лучше — вообще отказаться от глупого обычая, и пусть манчики живут как хотят.
— Возможно, так когда-нибудь и будет. Но сейчас я говорю не о титулах и почестях, а о власти и руководстве страной. О нашем беспокойном времени и о тех делах, которые необходимо совершить. Ты всегда была способнее сестры и брата. Панци — озорник и шалопай, играет сейчас в шпионов, а Несса — все такая же несчастная, обиженная жизнью девочка…
— Ай, перестань, — поморщилась Эльфаба. — Она уже давно повзрослела.
— Разве по ней скажешь? — возразил Фрекс. — Где ее муж, дети? Есть ли в ее жизни какой-то смысл? Нет, она прячется за религией так же, как террорист прячется за своими идеями… — Тут он заметил, что Эльфаба вздрогнула, и остановился.
— Я знала террористов, способных любить, — ровным голосом сказала она. — И еще я знала добрых монашек, незамужних и бездетных, но помогавших страждущим.
— Думаешь, Несса любила кого-нибудь, кроме Бога?
— А чему ты удивляешься. У тебя вон тоже жена и дети отступали на второй план, когда ты обращал квадлинов в истинную веру.
— Я делал то, что было нужно, — твердо сказал Фрекс. — Не хватало еще, чтобы дочь читала мне мораль!
— Тогда хватит меня мучить сестринским долгом. Я и так отдала Нессе все детство. Я помогала ей в Шизе. Она устроила свою жизнь, как хотела, и если ей что-то не нравится, пусть меняет. Как и несчастные манчики: если молитвы вконец станут им поперек горла, они могут свергнуть ее и отрубить ей голову.
— Она властная женщина, — печально сказал Фрекс. Эльфаба сбоку посмотрела на отца и впервые увидела в нем слабого, беспомощного старика, каким когда-нибудь станет Иржи, если, конечно, доживет до старости. Не деятель, а созерцатель, опасающийся попасть в гущу событий, скорбящий по прошлому и молящийся о будущем, вместо того чтобы жить настоящим.
— Как же она такой стала? При добродетельных-то родителях? — спросила Эльфаба, пытаясь польстить самолюбию старика.
Фрекс не ответил.
Лес кончился, и они вышли на окраину поля. Двое крестьян ремонтировали ограду и насаживали на кол огородное пугано.
— День добрый, отец Фрекспар, — поздоровались они, сняв шапки и подозрительно поглядев на Эльфабу.
— Ты заметил на их рубашках какой-то амулет? — сказала Эльфаба отцу, когда они отошли. — Вроде соломенного человечка.
— Да, это страшила, — вздохнул Фрекс. — Еще один языческий обычай, который совсем было исчез, но вернулся после Великой засухи. Суеверные крестьяне носят его, чтобы он защищал урожай от всяких напастей: ворон, саранчи, болезней. Когда-то ему даже приносили человеческие жертвы. — Фрекс перевел дыхание и вытер пот с лица. — Так погиб друг нашей семьи, квадлин Черепашье Сердце, прямо здесь, в Кольвене, в тот день, когда родилась Несса. Тогда по стране путешествовал гном с бродячим кукольным театром и пробуждал в людях самые низменные и уродливые чувства. Только мы сюда приехали, как квадлина схватили, а нас погнали из города. Я тогда плохо соображал, пытался помочь Мелене. Никогда себя не прощу.
— Ты любил его, да? — спросила Эльфаба, чтобы проверить свою догадку.
— Мы оба его любили: и я, и твоя мать. Не знаю, за что. Даже тогда, наверное, не знал, а ведь с тех пор прошло столько времени. После смерти Мелены я уже никого не любил, кроме вас, конечно.
— До чего мерзкая история с этими жертвоприношениями. Вот и Корова, с которой я только сегодня говорила, тоже боится, что ее принесут в жертву. Разве это возможно?
— Чем образованнее человек, тем ужаснее его развлечения, — сказал Фрекс.
— Неужели ничего не изменится? Помню, наша директриса, мадам Кашмери, рассказывала на лекции о происхождении слова «Оз». Большинство ученых сходятся на том, что оно возникло из старого гилликинского корня «ус», означавшего рост, развитие, силу, власть. Современные слова «ось» и «усы» — производные оттого же корня. Но сюда же относятся «уськать» и «науськивать». И знаешь, чем старше я становлюсь, тем больше соглашаюсь с этой версией.
— А между тем поэт когда-то написал: «Земля лугов бескрайних, зеленая земля…»
— Поэты не меньше виновны в построении империй, чем грязные политиканы.
— Иногда кажется, бросил бы все и пошел отсюда куда глаза глядят. Но как пройти через смертельные пески?
— Да это же сказки, папа! Ты ведь сам говорил, что пески эти не опаснее здешних полей. Это, кстати, напомнило мне о другой теории, будто слово «Оз» связано со словом «оазис». Так северные кочевники думали о Гилликине, когда только поселились там в незапамятные времена. Только тебе вовсе не нужно идти через пустыню, папа. Поехали со мной в Винкус. Эта земля совсем не похожа на остальную страну.