Шрифт:
— Найдите Клима, — проговорил он негромко, но четко, голос был не его — гортанный, с каким-то вибрирующим тембром, и говорил Шаламов, почти не разжимая губ. — Найдите Мальгина, прощу вас. Быстрее найдите, мне нужно поговорить с ним.
— Я здесь, Дан, — ответил Мальгин, заставив всех у полусферы вириала оглянуться. — Слушаю тебя.
— Клим, как там мой «крестник»? Я знаю, ты был у него.
— Откуда знаешь?
— Не важно, знаю. — Шаламов раздвинул губы в улыбке. — Он еще помнит меня?
— Да, — ответил Мальгин после паузы. — Он… болен.
— Говори все.
— У него проявляются черты человека…
— Обратный эффект, эффект бумеранга. Я тогда слишком поздно понял, что он тоже связан со своим компьютером напрямую… Ему можно помочь?
— Подумай лучше о себе, — проворчал Стобецкий.
Шаламов не обратил на реплику внимания.
— Не знаю, — сказал Мальгин, с трудом подавляя вдруг поднявшийся из глубины души гнев. — Скорее всего — нет. Но врач прав, подумай о себе.
— Обо мне думай ты, а кто подумает о «черном»? Ты все же прикинь наши возможности, он стал для меня крестником, а для своих соотечественников — отщепенцем, изгоем, и, хотя у них нет смертной казни, маатане способны на казнь равнодушием, а эта пытка пострашней остальных. И еще, Клим: не торопись ты меня оперировать, подожди немного, может быть, я справлюсь сам. Не прошу — требую.
— Но это невозможно! — воскликнул Заремба. — Ты все реже выходишь из комы, а искусственно поддерживать работу внутренних органов до бесконечности невозможно, они теряют способность функционировать нормально в отрыве от организма.
— Это ваша забота, — отрезал Шаламов. — Ты слышишь, Клим? Не спеши с операцией.
— Слышу, — сказал Мальгин в наступившей тишине.
Шаламов закрыл глаза, тело его расслабилось. Со всех сторон ударили дымные струйки физиогаза, внутренности реанимакамеры затянуло зеленоватой мутью.
Мальгин оглядел обращенные к нему лица.
— Ваши предложения?
— Оперировать и немедленно! — быстро сказал Заремба. — Если и не приведем все в норму, то хотя бы остановим процесс регрессивной трансформации. У него все большую роль начинает играть Р-комплекс, [29] понимаете?
29
Мозг человека создавался эволюцией постепенно, сначала ядро — Р-комплекс, так называемый «комплекс рептилий», который возник сотни миллионов лет назад, потом «средний» мозг — лимбическая система, общая со всеми млекопитающими, и наконец неокортекс — новая кора, отвечающая за интеллект и высшие психические функции.
— Я — тоже за операцию, — сказал Стобецкий с непривычной для него неуверенностью. — Шансы благополучного исхода с каждой минутой падают.
— Предпочту воздержаться, — пожевав губами, проговорил Каминский, ни на кого не глядя.
Мальгин кивнул, полузакрыв глаза и постукивая пальцем по меняющей световой узор прозрачной «шляпе» вириала.
— С одной стороны, желание больного — закон. — Таланов был не менее решительным, чем Мальгин, но в данной ситуации решал не он. — С другой — Шаламов сейчас…
— Вот именно, он в таком состоянии, — перебил главного экспансивный Заремба, — что не может отвечать за себя сам. Мы не имеем права ждать.
— Не кипятись, — бросил Стобецкий, морщась. — Вчера ты доказывал обратное.
— Мало ли что я говорил вчера, — пожал плечами молодой хирург, — главное, что я говорю сегодня.
— Кредо болтуна.
— Кредо человека, способного вовремя почувствовать собственную ошибку…
— Стоп! — глухо сказал Мальгин. — Я выслушал вас. Операция откладывается… на сутки. Вопросы есть?
— Ты понимаешь, чем это может обернуться? — проговорил Таланов. — Автоматика поддержки на пределе, еще сутки такой работы, и она не справится…
— Сутки и подождем. У нас есть еще один больной — Джума Хан, будем работать с ним. Иван, мчись в СПАС-центр и вместе с Карой транспортируй его сюда.
Заремба с готовностью поднялся.
— Остальные с этого момента включаются в постоянную связь через Гиппократа. Час на изучение научной информатуры о маатанах, час на подготовку к операции. Координатором буду я, центральным ассистентом Готард, остальные — периферийными. Надо задавить процесс перерождения у Джумы в самом… — Мальгин не закончил.
В реанимационную вошла грациозная, улыбающаяся Карой Чокой, а за ней невозмутимый, хотя и бледней обычного, Джума Хан.
Сцена, последовавшая за его появлением, длилась ровно пять секунд, пока обстановку не разрядил смех Зарембы:
— Явился не запылился! Тебе ж положено лежать в шоке, мы уже оперировать тебя собрались!
— Этого-то я и испугался.
— Так слухи о твоем нездоровье преувеличены?
— Кто меня отпустил бы из «Скорой»?
— Поклянись.
— Чтоб я сдох! — не моргнув глазом, поклялся Джума.