Похолодало. Александра подумала, что через несколько недель здесь уже будет зима.

Они шли по берегу, весело болтали и подшучивали друг над другом.

– Лекси, после ужина полезно сделать глоток коньяка. Составишь мне компанию? – с улыбкой предложил Ричард, взяв ее за руку.

На столе в номере Ричарда стояла бутылка «курвуазье», а рядом с ней два тяжелых хрустальных стакана. Однако Ричард даже не взглянул в ту сторону. Он закрыл дверь и притянул к себе Александру.

Они долго стояли, не говоря ни слова.

– Александра, – прошептал Ричард, – ты не представляешь, как я ждал этой минуты. Я мечтал сделать вот так.– Он взялся за край ее теплого шерстяного свитера, и она послушно подняла руки. По каждой ее жилке пробежал огонь.

Боже, пронеслось у нее в голове, неужели это происходит со мной? Она даже не вспомнила, что собиралась избегать близости с Ричардом. Она вообще ничего не помнила. Он снял с нее свитер, затем шелковистый джемпер с высоким воротом и наконец полукруглые кружевные чашечки телесного цвета.

– Ты прекрасна,– шептал он, целуя ее грудь. – Я так и знал. Само совершенство. Каждая твоя частичка. О, Александра.

Его губы были так нежны, что Александра тихо застонала.

Ричард был настойчивым и пылким любовником. Он бережно раскрывал тело Александры, как потаенное сокровище.

– У тебя атласная кожа, – шептал он. – Такая мягкая, такая гладкая.

Жаркие поцелуи Ричарда проложили огненную дорожку от ее напрягшихся сосков к ребрам, а потом к животу. Его язык и руки без устали ласкали ее тело, не пропуская ни одного сокровенного уголка. Эти ласки сначала были трепетными и осторожными, но постепенно становились все более страстными и неудержимыми.

Их тела переплелись, губы прильнули к губам. Александра вдохнула его будоражащий мускусный запах. Ричард брился утром, и теперь его щеки стали чуть шершавыми.

Александре в живот упиралась его напряженная плоть. Она опустила руку, и ее пальцы ощутили его живую пульсирующую мужскую силу. Александра и Ричард поменялись местами, и она наклонилась, чтобы поцеловать его так, как целовал ее он, зарывшись лицом в шелковистые завитки волос. Его бедра поднимались ей навстречу.

– О... Господи... – задыхался Ричард. Александра целиком впустила его в рот. Ее язык бился и пульсировал, и вскоре все его тело охватила неистовая дрожь.

– Подожди, – изменившимся до неузнаваемости голосом взмолился он. – Нет... не торопись... Я хочу, чтобы это длилось долго.

Он потянул ее вниз и повернул спиной. Теперь она сидела над ним на корточках, почти касаясь округлыми ягодицами его лица. В первый момент ее обожгла стыдливость, но острое наслаждение взяло верх.

Ритмичные движения его языка ввергли Александру в сладостный экстаз. Ричард непостижимым образом угадывал ее малейшие желания. Он становился то неумолимым, то чарующе нежным. Александра вздрагивала и постанывала.

Столь же безошибочно он угадал, когда она оказалась на самом краю бездны. В этот миг он остановился.

– Быстро, – прошептал он, снова поворачивая ее к себе лицом. – Теперь быстро.

Он опустился на нее всем телом и вошел в ее влажное лоно, но пока не спешил подчинять ее себе до конца.

– Ну, пожалуйста... да... прошу тебя... – повторяла Александра, не в силах сдерживаться.

– Не сразу... Еще чуть-чуть.

Александра не знала, что такое бывает... Когда сладостные муки стали невыносимыми для обоих, толчки Ричарда сделались мощными и частыми; они всколыхнули всю глубину ее естества.

Ричард и Александра двигались точно в такт, а потом у обоих из груди вырвался стон, похожий на рыдание. Они до крови впились пальцами друг другу в плечи.

Их тела и души достигли высшей гармонии. Ради таких мгновений стоило жить. В такие минуты в мире не существовало ни обид, ни боли – только постижение счастья.

Голос Оливии Ньютон-Джон, исполняющей песню «Женщина любит», заряжал атмосферу ритмической энергией. Кристина Бейн, инструктор по аэробике, выбрала эту пленку для завершающих дыхательных упражнений после часа непрерывного движения, растяжек, прыжков, танцевальных па.

– Уф, – отдувалась Долли Ратледж, привалившись к стенке гимнастического зала Коксов и утирая пот с лица и груди. – Думала, я концы отдам.

– Я сама каждый раз на последнем издыхании, – откликнулась Александра, стягивая со лба яркую повязку и кивком прощаясь с Кристиной. – Но это быстро проходит.

– Так можно калекой остаться, – ворчала Долли, разглядывая свое отражение в зеркале, занимающем всю противоположную стену. – Мне, в отличие от тебя, не двадцать восемь лет. – Долли прекрасно сохранилась и постоянно поддерживала себя в форме, но ей уже стукнуло сорок восемь.