Мария сразу поняла, что речь идет не о золоте и серебре, слишком уж красноречив был взгляд Сэма.

– Будь ты проклят, Сэм Беллами! Ты просто… негодяй! Ты…

В следующее мгновение Сэм впился поцелуем в ее губы, и Мария тотчас же почувствовала, что ее неудержимо влечет к этому человеку.

– Может, ты считаешь, что я еще недостаточно окреп? – спросил он, отстранившись.

– Но, Сэм, пожалуйста… Только не так!

Мария пыталась вырваться, но тщетно. Сэм подтащил ее к постели и расстегнул пуговицы на платье. Повалил на матрас. Он был настойчив и груб, и в ласках его не чувствовалось нежности, только похоть, порожденная злостью. Мария вырывалась и молотила его кулаками.

– Прекрати! Ради всего святого, прекрати! – кричала она, заливаясь слезами.

Но Сэм придавил ее к матрасу всей своей тяжестью, и его рука легла ей на грудь.

– Нет, Сэм, нет! – вскрикивала Мария. – Только не это. Прошу тебя, умоляю…

Прошла минута, другая, а она ничего не почувствовала. Мария медленно открыла глаза и увидела бледное лицо Сэма. Выругавшись сквозь зубы, он лег на спину и затих. Мария тихонько всхлипывала. Сэм молчал.

– О Господи… – пробормотал он наконец.

Сэм понимал, что не совладал с собой, и стыдился этой несдержанности. Закрыв лицо руками, он пытался успокоиться. Минута проходила за минутой, а они по-прежнему лежали молча. Наконец Сэм поднялся, подтянул бриджи и посмотрел на Марию. Но теперь в его глазах была не ярость, а мольба.

Наклонившись, он провел пальцем по ее мокрой от слез щеке. Мария вздрогнула и зажмурилась, чтобы не видеть его. Сэм вытер ее слезы своим носовым платком, и она почувствовала, что он присел на кровать. Затем услышала его тяжелый вздох.

– Мне жаль, очень жаль, моя маленькая принцесса.

Мария открыла глаза. Сэм сидел на краю кровати, упершись локтями в колени и уставившись в пол. Его поза выражала полное раскаяние.

– Мне очень жаль, Мария. Мне нет прощения. Но твой острый язык… Такого со мной раньше не случалось. – Он поднял голову. В его глазах было страдание. – Мария, любимая… Господи, что я наделал?

Мария поднялась. Она видела, что Сэм нуждается в ней, нуждается в ее любви и утешении, но ничего не могла с собой поделать. Она застегнула пуговицы на платье и сняла с крючка накидку.

– Мария…

Она обернулась уже у самой двери.

– Дело не в том, что ты сделал, Сэм. Просто ты стал совсем другим.

Дверь за ней закрылась, и Сэм остался в одиночестве.

Мария не думала о том, что ей придется пройти по Истхэму, она думала лишь об одном: ей во что бы то ни стало надо добраться до яблони, где они с Сэмом впервые встретились. Почему она направилась именно туда? Мария этого не знала. Возможно, ей казалось, что она сумеет изгнать Сэма из своего сердца, если снова окажется под этой яблоней.

Было еще темно, когда она брела по вересковой пустоши. Когда же наконец вышла на дорогу, начало светать. Мария слышала щебет птиц, разбуженных солнцем, но птичьи трели не радовали ее, не радовали и запахи раскрывающихся цветов.

«Я не буду плакать из-за него», – мысленно повторяла она, шагая по дороге. Ведь Сэм Беллами принес ей столько горя… Когда-то она его любила, но теперь он умер для нее, как будто действительно покоился на дне морском со своей командой.

Может быть, напрасно она спасла его? Наверное, следовало оставить его на берегу.

Нет, ни за что на свете! Никогда! Мария пыталась изгнать Сэма из своего сердца, но при этом чувствовала, что все еще любит его. И знала, что всегда будет любить.

– Черт бы тебя побрал, Сэм Беллами! – закричала она, но ее услышали только плывущие по голубому небу облака.

Она, наверное, была не в своем уме, когда решила спасти его. Да, не в своем уме! Спасти такого негодяя!

Пересекая городскую черту, Мария в страхе озиралась, но люди тоже боялись ее: некоторые, хватая на руки детей, убегали домой; другие стояли, молча глядя на нее. Но никто не посмел остановить ее.

Миновав таверну «Хиггинс», стоявшую среди дубов и сосен, Мария пошла по мягкой от листвы тропинке. Лучи солнца, пробиваясь сквозь ветви деревьев, согревали усыпанную сосновыми иголками землю. Деревья расступались перед ней, земля становилась все мягче. Вот наконец и яблоня, вся в цвету.

Мария села на землю и прислонилась спиной к стволу. Солнечные лучи золотили ее волосы, и на колени ей осыпались яблоневые лепестки. Солнце припекало все сильнее, и Мария почувствовала, что глаза ее слипаются…