– А мы никогда и не были дружны, – без всякого выражения ответила Алекс.

– Умные женщины не очень привлекали ее. Она не хотела признаваться себе в том, что весьма ограниченна в некоторых вопросах… – Он помолчал. – Вы жили с отцом, да?

– До тех пор, пока он не умер.

– Я так и думал. Судя по тому, что Жак и кое-кто из слуг вас знали, вы здесь появлялись время от времени?

– Даже какое-то время жила.

– Как хорошо, что вы приехали и дали возможность Крису умереть спокойно. У нее бы это не получилось. Крис так много значил для Евы.

– Я знаю.

– Но, к счастью, у нее есть вы. Это действительно счастье, когда есть родной человек. Конечно, у нее есть Макс, который умеет ладить с мадам лучше, чем кто-либо, и я. И все же, как я уже сказал, родственные связи – это совсем другое.

– Но и я вам уже говорила, что вы ей ближе меня.

– Когда она придет в себя, думаю, многое изменится, и вы станете ближе друг другу.

– Вы слишком хорошо о ней думаете, – ответила Алекс, отодвигая стул и вставая из-за стола. – Пойду, пройдусь немного.

– Правильно. А то вы такая бледненькая. – Он придержал ее за рукав. – Но если взять немного румян и подкрасить щеки, это тоже меняет самоощущение. – Он оглядел ее внимательным взглядом. – В косметических наборах мадам есть нужный оттенок… Очень натурального тона… О-о-о, прошу прощения за навязчивость.

– При случае постараюсь воспользоваться советом, спасибо.

Впервые за те дни, что она провела здесь, на ее лице появилась тень улыбки.

Оставшись один, Джонеси взял чашки, вымыл их, протер полотенцем и поставил в буфет. Он был помешан на аккуратности. Приводя в порядок стол, он подумал: «Мила, но до матери ей, конечно, далеко. И, к сожалению, очень широкая кость, как у динозавра… Видно, что совсем не следит ни за собой, ни за своей одеждой. Никакого стиля! Вот если бы на нее надеть костюм из «Маркс и Спенсер», она смотрелась бы совсем иначе…»

Джонеси поднялся наверх, прошел через гостиную Евы в гардеробную. Зеркала во всю стену были на самом деле дверцами шкафов, в которых висели вещи Евы. Меха висели отдельно – в специально оборудованном холодильными установками шкафу в соседней комнате. За годы работы у мадам он выучил все назубок и мог двигаться здесь на ощупь, зная, где что находится. Сейчас ему предстояло проверить еще раз траурный наряд Евы, а также вынуть туфли на каблуках – мадам любила самые высокие. Из сумочек он выбрал небольшую – тоже черного цвета, матовую, – в которой могли уместиться только маленькое зеркальце и носовой платочек. Джонеси не забыл положить его внутрь. «Так, что еще? – прикидывал он, озабоченно оглядывая комнату… – Шляпа». Длинным шестом, всегда стоявшим на готове в левом углу, он сдвинул ряд платьев, открыв доступ к шляпам, – каждая в своем гнезде, – и выбрал небольшую, простенькую, совершенно без украшений шляпку, вроде тех, что носят американские моряки, но с вуалью. Так, жемчуг или брошь, – снова задумался Джонеси… – Это надо решить с ней, когда она полностью оденется». Покончив со всем этим, Джонеси прошел в гостиную, на цыпочках приблизился к спальне и приложил ухо к двери. Там стояла полная тишина. Джонеси принюхался. Ему показалось, что пахло чем-то горелым… Он снова принюхался. Да, никаких сомнений. Там что-то горело… Встревожившись, он постучал в узорчатую дверь и подергал ручку:

– Мадам!

Тишина. Джонеси принялся стучать. Но ответа по-прежнему не было. Тогда он бросился к маленькому бюро, открыл один из ящичков, нашел в нем ключ, но в замочную скважину его вставить не удалось.

– Она заперлась изнутри!

Какую-то долю секунды Джонеси стоял неподвижно, а затем бросился из комнаты.

Макс проснулся оттого, что Джонеси тряс его за плечи:

– Какого черта?..

– Я не могу войти в комнату мадам. Она заперлась, и оттуда идет какой-то странный запах. Что-то горит…

Макс тут же вскочил из постели, схватил халат, лежавший на кресле, и набросил его. Крепко спавшая Мора так ничего и не услышала. Она только потянулась во сне, натянула на себя одеяло.

– Прошу прощения, – начал извиняться Джонеси, – но я не знаю, что делать… Я решил зайти к ней, посмотреть ящичек с драгоценностями, выбрать, что она наденет сегодня… – Он бежал следом за Максом по коридору.

Остановившись у двери, ведущей в спальню Евы, Макс громко постучал и крикнул:

– Ева! Открой дверь… Ева! – Принюхавшись, он сказал Джонеси: – Ты прав. Запах какой-то странный. Отойди-ка.

Макс отступил на несколько шагов и с разбегу бросился на дверь. Она даже не дрогнула.

– Бесполезно, – объяснил Джонеси. – Так эту дверь не пробить.

– А окна ты не проверял?

– Одну створку я, как всегда, оставил открытой. Макс прошел в гостиную, вылез на балкон и взглянул на окна спальни.

– Все окна закрыты. – Они переглянулись. – Черт возьми! Где лестница? Найди и принеси сюда. Быстрей!

Но к тому моменту, когда Джонеси с помощью садовника принес стремянку, Макс уже взобрался на огромную магнолию, которая росла между окнами спальни и гостиной. Ее ветви обрезали так, чтобы она не заслоняла свет.

– Отсюда рукой подать до ее балкона, давайте сюда лестницу.

Садовник и Джонеси подали ему лестницу, и Макс перекинул ее на балкон.

– Как Тарзан, – заметил Джонеси, но, увидев, что Макс сбросил мешавший ему халат и начал перебираться с веток на балкон, вытаращил глаза. Лестница опасно кренилась набок, но Макс, не обращая внимания, продвигался дальше и, протянув руку, успел ухватиться за балконные перила. Встав на площадку, он крикнул стоявшим внизу: