Алекс с облегчением вздохнула; Максу показалось, будто воздух выходит из камеры.

– Я тут все улажу до конца и приеду. Приготовь побольше самого крепкого кофе. Без этого мне не вытянуть.

– А похороны не стоит отменять?

В голосе Макса прозвучало удивление:

– Ну конечно, нет.

Мора сидела вместе с Алекс, когда вошел Макс.

– Надеюсь, в Женеве ты не в таком виде был? – возопила Алекс.

– Да нет, просто пришлось побегать. – Он повернулся к Алекс. – Официально объявлю, что Ева слишком потрясена, чтобы быть на похоронах.

– А где Джонеси?

– Он сказал, что его место возле мадам.

– Значит, на похоронах почти не будет народу, – сказала Мора, огорченная и недовольная.

– Зато ты будешь принимать участие в одном из самых грандиозных шоу.

Алекс посмотрела на Макса с удивлением: ей никогда не доводилось слышать, чтобы он так разговаривал.

Мора, возмущенная, поднялась.

– Я знаю, сколько у тебя на это уходит времени, так что можешь пока идти собираться, – продолжал Макс, не обращая внимания на ее обиженный вид.

– Будь немного сдержаннее, Макс, – попросила Алекс, когда Мора вышла.

– Да как тут можно быть сдержанным? В половине десятого попытка самоубийства, а в двенадцать – похороны?!

Алекс ничего не ответила. Ему и впрямь досталось.

– Я не должен был позволять ей залезать в свою нору. – Он провел рукой по взлохмаченной голове, пытаясь пригладить непослушные волосы. Резкие складки пролегли на его усталом лице, легкая щетина придавала ему еще более утомленный вид. – Со многими так бывает. Я подумал, ладно, раз такое дело, оставь ее в покое, пусть сама нянчит свою беду. – Он хрипло рассмеялся. – Понянчила! Столько свечей я не видел даже в соборе Святого Патрика.

– Ты не телохранитель.

– А кому еще есть до нее дело?

Алекс глянула на него искоса, и он немедленно поправился:

– Извини, малыш… Слишком уж много на меня свалилось…

– Знаешь, мне уже исполнилось тридцать лет, – сказала Алекс таким тоном, что он взглянул на нее с удивлением. – Тебе не кажется, что сейчас самое время перестать называть меня «малыш»?

– Гмм, – промычал Макс голосом Хэмфри Богарта, – что же ты раньше не сказала?..

Алекс прикусила губу, но не смогла сдержать привычной улыбки.

– Вот так-то оно лучше. Не упрямься, – пригрозил он шутливо и приподнял ей подбородок кончиком пальца. – Что, если нам пойти и немного выпить?

Алекс кивнула.

– Сейчас я побреюсь, приму душ и переоденусь. А ты попроси, чтобы мне приготовили что-нибудь грандиозное на завтрак. Чего-нибудь побольше…. В таком случае у меня всегда разыгрывается звериный аппетит.

После бурных утренних событий похороны прошли тихо и гладко. В небольшой церкви эхом отражались лишь нескольких голосов, повторявших за священником слова молитвы. Из всех присутствовавших, пожалуй, только одна Памела, которая немного пришла в себя, думала о Крисе. Макс постоянно присматривался к ней, всякую минуту ожидая, что она может потерять сознание. Когда процессия двинулась из церкви, он сделал так, чтобы она оказалась между ним и Алекс. В отсутствие Евы главными плакальщицами были тетушки Криса – сестры Кристофера, которые соблюдали все правила традиционного скорбно-торжественного действа. Они обращались только к Максу, а когда всхлипывания Памелы стали особенно громкими, одна из них лишь равнодушно повернулась к девушке. Алекс чувствовала, что в глубине души все они осуждают Памелу. Она положила руку на плечо Памелы и ответила тетушкам таким же холодным взглядом.

После отпевания настало время везти гроб в крематорий. Памела не отводила глаз от гроба, а когда машина отъехала, стала медленно клониться к земле, словно падающий с дерева лист.

– Я отвезу ее домой, – сказала Алекс Максу. Она почувствовала, как он ободряюще сжал ей руку, а потом поднялся с церковной скамьи и пошел следом за нью-йоркскими тетушками Криса.

Доставив терявшую несколько раз сознание Памелу домой и передав ее на попечение горничной, вконец измученная Алекс поднялась к себе. Сбросив туфли, она легла прямо на покрывало и закрыла глаза. Немного погодя первый хриплый всхлип вырвался из ее груди, потом подкатила новая волна. Алекс перевернулась, уткнулась лицом в подушку и зарыдала.

Проснулась она уже в темноте. Часы показывали десять минут девятого. Это означало, что она проспала по меньшей мере семь часов. Сон принес успокоение. И еще она чувствовала, что проголодалась. Сняв измятый костюм и приняв душ, она спустилась вниз.

В доме стояла мертвая тишина. Ни одна живая душа не попалась ей навстречу. Комнаты были пусты и безжизненны. Алекс двинулась в сторону кухни в надежде найти что-нибудь в холодильнике. Она открыла дверь, и в лицо ей ударил аромат чего-то вкусного, что готовил Макс, стоя у плиты. Теплый золотистый свет придавал кухне особенно уютный вид.

– Привет! – сказал он, отвечая улыбкой на ее улыбку. – Ну что, отошла немного?

– Так вот кто укрыл меня одеялом! А где остальные? Дом будто вымер…

– Я отпустил всю прислугу. Пусть проведут вечер в кругу своих семей, чтобы им было с кем разделить печаль. Памела все еще спит. Джонеси по-прежнему в клинике. Мора уехала. Так что мы, – он с усмешкой посмотрел на нее, – наконец-то остались одни.

Но она не клюнула на приманку.

Он очень хорошо знал свою Алекс. Сегодня она начнет анализировать все сказанное, все услышанное, отсортировывать и раскладывать по полочкам, что произошло за неделю.