Ладно, – в конце концов решила она, забираясь в узкую кровать в комнате, заполненной призраками ее детства. – Думаю, мне удастся, как всегда, докопаться до самой сути. Главное – начать. Так что вперед? – спросила она саму себя. И сама же ответила: – Вперед, Алекс!»

Вена и Лондон, 1956–1957

Оказавшись в Вене, Ева не собиралась селиться ни в одном из лагерей для перемещенных лиц. И чтобы завершить выполнение очередного пункта своего Великого плана, Ева должна была иметь возможность беспрепятственно передвигаться по городу и избегать неожиданных встреч со своими бывшими соотечественниками. Ее не прельщала перспектива быть узнанной кем-нибудь из своих. Она отправилась прямо к своему другу-корреспонденту – тоже газетчику.

– Мне страшно идти в лагерь, – объясняла она ему. – Мне говорили, в этих лагерях есть люди, которые только делают вид, что скрываются. На самом деле это тайные агенты, которые вылавливают и переправляют назад в Венгрию тех, кто им нужен. Единственное спасение для меня – затеряться в большом городе.

Ева любого могла убедить, что вместо луны он видит на небе круг сыра, поэтому ее знакомый с первого слова поверил ей и проглотил наживку.

– У меня есть деньги, – гордо заявила она. – Мне удалось накопить немного на всякий случай, поскольку я занималась своим делом, так что я могу заплатить за жилье. Если бы только вам удалось найти мне хоть какую-нибудь комнатку…

Газетчик обратился за помощью к своему старому другу еще по университету – скромному, застенчивому сорокачетырехлетнему бакалавру по имени Джон Брент, который преподавал английский язык в одной из частных школ Вены. Он жил в небольшой квартирке огромного дома, который некогда принадлежал весьма богатому семейству. В его квартире было три комнаты, не считая кухни и ванной: спальня, гостиная и кабинет, в который вел отдельный вход. Его-то, по мнению корреспондента, можно было превратить в идеальную комнату для молодой женщины. Джон поначалу колебался. Его волновало, как все будет выглядеть с точки зрения морали, – в 1956 году взгляды были строгие! Но его сомнения улетучились вмиг, когда он увидел Еву.

– Она совсем не похожа на шпионку, – сказал он, с сомнением и недоверием оглядывая девушку в очках, одетую в грубое свободное пальто.

Ева прошла в маленькую комнатку, в которой почти не было мебели. Между нею и спальней Джона находилась гостиная – так что они были достаточно удалены друг от друга, во всяком случае, для того, чтобы все это выглядело вполне прилично с точки зрения старой горничной, приходившей к Джону убирать квартиру. Еве вручили ее собственный ключ. Джону не было надобности видеться с нею, исключая те случаи, когда она передавала ему плату за комнату.

И Джон почти напрочь забыл о ее существовании, поскольку Ева не напоминала лишний раз о своем присутствии. Но однажды он вернулся раньше обычного – в школе начались каникулы. Закрывая за собой входную дверь, он услышал шум в ванной комнате. Когда он повернулся, то увидел женщину, которую ни за что не узнал бы, встретив ее на улице. Женщину в расцвете своей красоты, излучающую чувственное обаяние, с потрясающе красивым лицом и с нимбом золотисто-рыжих волос. И только когда она засмеялась и заговорила, он понял, кто стоит перед ним.

– Мне кажется вы меня не узнали? – Она сделала пируэт, и юбка волной закружилась вокруг ее стройных, длинных ног. Модное платье подчеркивало ее тонкую талию, высокую грудь. Глаза ее лучились, глубокий грудной смех дразнил и обещал. И Джон Брент – впервые в жизни – сразу влюбился. Слепо, безотчетно и безоглядно. До сих пор ему не встречались такие женщины. Он только видел их, идущих под руку с другими мужчинами. Ева не могла не почувствовать, какое впечатление произвела на него:

– Кажется, я вас шокировала. Разрешите мне объяснить все…

Он позволил ей усадить себя на софу и покорно выслушал ее историю. И это только туже затянуло петлю, в которую он попал. Джон был и удивлен и восхищен одновременно.

– Знаете что, давайте отпразднуем с вами мое освобождение, – предложила она.

Эти слова сделали его самым счастливым человеком в мире.

Они шли по улице, и все мужчины оглядывались им вслед. И это пьянило больше вина, которое они заказали за ужином.

После ужина Джон все так же зачарованно выслушал ее планы на будущее, а когда они вернулись домой, Ева показала свой саквояж.

– Пока я жила здесь, мне удалось заглянуть в магазины, и я поняла, что продукции для хорошего сбыта не хватает хорошего оформления. Зато за содержимое я ручаюсь. И когда выручу достаточное количество денег, то подумаю, как это можно получше подать. Здесь, в Вене, многого можно добиться. Это иной мир. Вы даже не представляете, какое здесь изобилие, и не можете представить, что это значит для меня, которая привыкла к скудости жизни.