– Если хотите.

Ева находилась в забытьи и лежала на огромной кровати, которую еще недавно делила со своим мужем. Лицо ее превратилось в белую маску. Запястья рук были перевязаны.

– Мне сказали, что она хотела утопиться в озере? – спросила Шарлотта.

– Да. А когда ей это не удалось сделать, разбила стакан в ванной и пыталась перерезать вены. К счастью, прислуга услышала шум, и ее удалось спасти.

Шарлотта с большим любопытством разглядывала золовку. Она не верила, что Ева вышла замуж за ее брата по любви. В отличие от Кристофера. Похоже, что придется переменить свое мнение о ней. Конечно, Ева всегда была склонна к мелодраматическим представлениям, но сейчас она и в самом деле глубоко страдает. Остается надеяться, что она так и будет оставаться под действием успокоительных, пока Кристофера на захоронят в фамильном склепе Бингхэмов. Так будет лучше. Иначе Бог знает, чего можно от нее ожидать.

– А теперь, – сказала Шарлотта, отворачиваясь, – мне бы хотелось повидать племянника.

Ева ничего не запомнила из своего перелета в Нью-Йорк. Кроме нее, в первом классе самолета летели Ив, доктор Моррис, Шарлотта, Кристофер, его няня и медсестра, которую привез с собой доктор Моррис. У трапа самолета их встретил санитарный автомобиль, чтобы отвезти в дом Бингхэмов, который находился в районе Семнадцатых улиц, между Пятнадцатой и Медисон-авеню. Там Еву оставили на попечении медсестры в покоях, где когда-то в годы первой мировой войны жила дочь Бингхэмов, которая родилась умственно отсталой. Отсюда, из помещения на третьем этаже, в самой глубине особняка, вела только одна дверь, и зарешеченные окна говорили сами за себя.

Еву внесли в дом, где весь мраморный вестибюль был уставлен цветами, как и помещение, где находился гроб Кристофера. В день похорон она все еще находилась под воздействием успокоительных. А миссис Бингхэм, в черном траурном наряде, в вуали, руководила всеми. Ее сопровождали дочери, их мужья, бесчисленные дядюшки и тетушки, племянники и племянницы.

Похоронная процессия выглядела внушительно.

– Старина Крис был бы доволен, – заметил один из одноклассников Кристофера по колледжу.

– Особенно ему понравились бы женщины, – ответил ему второй, оглядывая церковь.

– Что-то я не вижу его жены.

– Я слышал, что она плохо себя чувствует. Одна моя знакомая, которая только что вернулась из Швейцарии, слышала, что она, получив известие о смерти мужа, пыталась покончить жизнь самоубийством.

– В самом деле! Это должно было очень не понравиться Эдит Бингхэм. Она ужасно не любит, когда нарушается этикет.

– Они всегда считали, что эта женщина заставила Криса жениться на ней.

– Но они не очень-то были довольны, судя по сплетням, и теми женщинами, которыми он увлекался до нее.

Заиграл орган. Все поднялись…

А в это время Ева, погруженная в странное оцепенение, смотрела в окна, выходившие в сад Бингхэмов. Только через три дня она немного пришла в себя, и к ней поднялась свекровь.

– Ну, как ты? – спросила она. Миссис Бингхэм была в черном, очень простом и дорогом платье. Двойная нитка жемчуга заменила все остальные украшения.

Ева ничего не ответила. Она выглядела так, словно старалась из всех сил что-то понять.

– Почему? – спросила она.

– Что «почему»?

– Почему Кристофер умер?

– Это несчастный случай. Поло – опасная игра. Мы должны радоваться по крайней мере, что он при этом не страдал. Он умер в одночасье. – Голос свекрови оставался спокойным, ровным. Она позволяла себе плакать только в полном одиночестве, у себя в спальне.

– Но почему? – продолжала допрашивать Ева.

«Наверное, она все еще не совсем отошла от лекарств», – решила свекровь и проговорила вслух:

– Жизнь не всегда идет так, как нам хочется, и так, как кажется разумным.

– Нет, я хочу знать, – сказала Ева. И на какую-то минуту в ней снова проявилась прежняя Ева, уверенная, решительная, самостоятельная. – На все есть причины, – продолжала она. – Для всего на свете.

– Его лошадь споткнулась, – сказала Эдит Бингхэм. – Он упал и угодил прямо под копыта другой лошади. Вот почему мой сын умер. – Неестественное спокойствие, с которым она произносила эти страшные слова, было частью того, что составляло ее воспитание. Ни один человек не должен показывать другому, что испытывает на самом деле. Потеря сына – страшная вещь. Но она касается только семьи и никого более. Даже вторая жена ее сына – постороннее лицо в этой драме.

– После того как придешь в себя, мы вместе пойдем на его могилу, – вместо ответа сказала миссис Бингхэм. – Тебе хотелось бы узнать, как проходили похороны?

– Нет, – покачала головой Ева. – Я не желаю ничего знать про смерть. Я не принимаю ее вообще. Не было никакого повода, никаких причин для нее.

С того самого момента, когда Ева открыла глаза и поняла, где находится, она пыталась и не могла понять. Почему судьба, которая с такой заботой провела ее сквозь все тернии, через все мели и перекаты, к тому человеку, о котором Ева мечтала, через четыре года забрала его? А Еве казалось, что счастье будет длиться целую вечность. В той программе, которую она наметила, – для смерти не было отведено места. Значит, на то есть какие-то причины. И она должна узнать, с чем это связано.