– Неплохая идея, – откликнулась Марина, хотя могла бы целую вечность ехать вперед в машине, убаюкиваемая звуками музыки.

Они въехали на стоянку ресторана, расположившегося в бревенчатом доме, напоминающем хижины первых американских переселенцев.

Уютный зал освещали мягкие огни. В большом сложенном из камней камине ярко пылали дрова; лыжи, тобогганы и лыжные ботинки висели на кедровых балках потолка. Марина заметила среди посетителей нескольких мужчин в оранжевых жилетах и толстых шерстяных рубашках в красную и черную клетку.

– Охотники, – шепнул Марине Эдвард, когда официантка вела их к кабине в углу. – Сейчас самый сезон.

Он заказал бутылку вина. Марина положила на колени красную махровую салфетку и оглядела зал. Ее вдруг осенило, что впервые за всю свою жизнь она находилась в людном месте без давящего надзора телохранителя, прислушивающегося к каждому ее слову, следящего за каждым движением спутника, пригласившего ее на свидание. Свидание? У нее свидание с Эдвардом Джеймсом?

– Так расскажите мне, что значит быть принцессой, – сказал он, когда официантка разлила им вино по бокалам.

Марина не спеша отпила глоток. Она была благодарна Эдварду за то, что он относится к ней, как к взрослой, и не только взрослой, но и равной.

– Нет, я не хочу говорить о себе, – отказалась она. – Давайте лучше поговорим о вас. Расскажите мне о вашей жизни преподавателя.

Эдвард коснулся своих аккуратно подстриженных усов и улыбнулся ей. Снова она ощутила исходящее от него тепло и торопливо отпила из бокала, надеясь скрыть охватившее ее смущение.

– В жизни преподавателя нет никаких тайн. Вы получаете место, и дальше все идет своим чередом, год за годом, семестр за семестром. Меняются лишь лица студентов в аудитории.

Марина рассмеялась:

– По вашему описанию это ужасно!

Он так близко наклонился к ней через стол, что она почувствовала тепло его дыхания.

– Это действительно ужасно, – шутливо прошептал он и откинулся назад. – Но в то же время и замечательно. К примеру, следующим летом я еду в Лондон, буду читать лекции.

– Мне очень нравится Лондон, – сказала Марина. – Я там окончила третий курс.

– Я знаю. – Он подмигнул – Мы очень скучали по нашей принцессе.

Марина опустила глаза.

– Пожалуйста, не называйте меня так.

Он протянул руку через стол и коснулся ее щеки.

– Простите меня.

Она подняла на него глаза. Их взгляды встретились. Он отвел руку и смущенно кашлянул.

– Вы женаты, – напомнила она ему.

Он кивнул.

– Сколько лет вы женаты?

– Шестнадцать.

Марина водила пальцем по скатерти.

– Это немалый срок.

– Да, – согласился он.

– У вас есть дети?

– Жена никогда не хотела иметь детей. Мне уже за сорок. Поздно, я слишком старый.

Марина удивилась, что ему за сорок. Она думала, что он примерно одного возраста с Виктором. Она хотела спросить его, счастлив ли он в семейной жизни, но удержалась, боясь, что это прозвучит как намек на сближение, тогда как это всего-навсего встреча сочувствующих друг другу людей. Старший друг поддерживает младшего, помогает ему выбраться из депрессии. За долгие годы преподавания Джеймс, наверное, оказывал такую услугу студенткам несчетное количество раз.

– Марина, – сказал он очень тихо и снова повторил: – Марина, какая, должно быть, у вас трудная жизнь.

Слезы появились у нее на глазах. Что было в этом человеке, почему он так глубоко волновал ее?

– Прошу вас, не надо плакать. Вы слишком красивы, чтобы позволять себе это.

Официантка подошла к ним, но они еще не открывали меню. Когда она ушла, Эдвард взял Марину за руку. Его большие сильные пальцы сжали ее маленькие и тонкие.

– Сразу после ужина мы отправимся обратно, – сказал он.

Его рука была такой теплой, такой большой и надежной.

– Нам необязательно возвращаться, – сказала Марина.

Джеймс перебирал и гладил ее пальцы; дойдя до большого пальца, он начинал сначала.

– Нам надо возвращаться, – повторил он.

– Из-за вашей жены? – спросила Марина.

Он покачал головой.

– Она уехала на субботу и воскресенье в Бостон. Мы должны возвращаться из-за вас, Марина. Зачем вам оставаться на ночь с человеком, которому нечего вам предложить?

– Вы дали мне то, что не давал ни один мужчина. С вами я впервые почувствовала, что кому-то дорога.

Он прижал ее руку к своим губам.