Чарли снова взглянула на Питера. Она не знала, что отвечать. Почему он не хочет сообщить матери об их планах? Почему он ее не защищает?

– Я могу подавать чай? – внезапно раздался голос за спиной, и Чарли вздрогнула.

– Только не для меня, Рандольф, – сказала миссис Хобарт и встала. – Я сегодня собираюсь пораньше лечь спать.

Она вышла из комнаты не попрощавшись. Дворецкий последовал за ней с чайным подносом.

Чарли сгорбилась. Она старалась удержать слезы.

– Твоя мать меня ненавидит.

Питер подошел к ней и взял за руку.

– Не надо преувеличивать. Это ее обычная манера держаться.

Чарли вырвала руку.

– Ты говоришь, обычная манера держаться? Ты что, ничего не понимаешь? «К сожалению, я не имела возможности посещать колледж». «И чем же вы собираетесь заняться после окончания учебы?» Боже мой, Питер, да она меня ненавидит.

– Подожди, не будь слишком строга к ней.

– Дело даже не в ней, Питер, – покачала головой Чарли. – Дело в тебе.

– Во мне?

Она посмотрела ему в глаза. Они казались такими наивными. Питер как будто не понимал, что он совершил. Или, наоборот, не совершил.

– Прежде всего ты представил меня как Чарлин.

– Мать терпеть не может уменьшительных имен.

– И ты... – Чарли остановилась, не в силах заставить себя продолжать, затем все-таки выговорила слова, от которых зависело ее будущее: – Ты не сказал, что мы хотим пожениться.

Питер встал и подошел к камину. Чарли разглядывала рождественскую елку и думала, как она ошибалась, предполагая без труда войти в семью Хобартов, и не только в нее, а вообще в любую богатую семью. Ее мечты о жизни в особняке, о деньгах и красивых вещах, о том, чтобы навсегда забыть о выплате процентов за дом, улетучились вместе с дымом, сгорев на красных углях в камине.

– Ты ведь боишься своей матери?

Питер рассмеялся, но не стал отрицать.

– Вот почему ты не пригласил меня на День труда. Вот почему ты выдумал отговорку на День благодарения. – Слезы потекли у нее по щекам, и Чарли не могла их остановить. – Ты с самого начала знал, как ко мне отнесется твоя мать, но ты не решаешься ей противоречить.

Питер продолжал смотреть в огонь.

– Все не так просто, как ты себе представляешь, – сказал он. – Ей нужно время, чтобы привыкнуть к тебе.

– Не думаю, что время что-то изменит.

Питер опять пошевелил угли.

– Я люблю тебя, Чарли. Очень прошу тебя, потерпи.

Она смотрела на его спину, которая теперь, как и весь он, стала ей дорога. И хотя, окажись он бедным в те первые дни знакомства, Чарли не обратила бы на него внимания, теперь она точно знала, что любит его. Она также знала, что из их любви может ничего не получиться.

– Я хочу вернуться домой, – сказала Чарли. – Ближайшим автобусом.

Питер посмотрел на нее, и Чарли показалось, что в его глазах стоят слезы.

– Я сейчас принесу твое пальто, – сказал он и вышел из комнаты.

Чарли сидела на полукруглой скамье у общежития Моррис-хаус и наблюдала за студентками, спешащими в разных направлениях каждая по своим делам. Вернувшись в колледж после Нового года, Чарли не раз предавалась этому занятию, гадая, насколько спокойнее или, наоборот, беспокойнее по сравнению с ее жизнью идет жизнь у других. Была уже середина марта, воздух потеплел, а почки на деревьях набухли в ожидании своего часа. Чарли взглянула на книгу у себя на коленях и вспомнила, что по ее прежним планам ей следовало сейчас готовиться к свадьбе, отвечать приглашенным, что из посуды и хрусталя ей бы хотелось получить в подарок, выбирать платья и белье к медовому месяцу. Так или иначе, ее мечты не осуществились, и теперь вместо того, чтобы надписывать свои книги и тетради «миссис Питер Хобарт» или просто «Чарли Хобарт», она сидела в одиночестве на скамейке и делала вид, что занимается.

Это не означало, что Питер ей не звонит. В январе он позвонил пять раз, в феврале три раза. В этом месяце пока не было ни одного звонка, что не имело большого значения: Чарли, как и прежде, не собиралась подходить к телефону. У них с Питером не было ни будущего, ни надежд, ни общей цели.

Чарли подняла голову и увидела направляющуюся к ней Марину в сопровождении Николаса. В последнее время Марина держалась несколько отдаленно, объясняя свое поведение большой загруженностью работой, хотя несколько раз Чарли заставала ее сидящей на кровати с бесцельно устремленным в пространство взглядом. Возможно, как и Чарли, она испытывала сожаление, что близится час прощания с колледжем. Возможно, Марине тоже не хотелось расставаться со спокойной, лишенной каких-либо неожиданностей жизнью студентки. Марина, правда, обладала одним преимуществом: она знала, чем будет заниматься после окончания учебы. Даже Тесс, которая удивительнейшим образом вновь обрела вкус к жизни после попытки самоубийства, даже она вряд ли сомневалась, как распорядиться своим будущим. Случалось, Чарли спрашивала себя, встретятся ли они когда-нибудь после окончания колледжа.

– Как твои занятия? – поинтересовалась Чарли, когда Марина оказалась рядом.

– Еще два месяца. Надеюсь, я выдержу, – пожала плечами Марина и повернулась к Николасу. – Вы можете идти, Николас. Я посижу здесь с Чарли.

Николас нахмурился.

– Ради Бога, Николас, через минуту я уже буду у себя. Можете следить за мной из окна своей квартиры.

– Господи, – вздохнула Марина, падая на скамейку рядом с Чарли, когда Николас ушел. – От него не отделаться.

– Ты хочешь поскорее уехать отсюда?