Шрифт:
— Ася! Проснись, Ася! — И удержал ее, когда она, ойкнув, хотела вскочить на ноги. — Осторожно! Не шуми! — предупредил Тимка. — Там кто-то идет с моря! Вдоль берега! Ты поняла?..
Поняла Ася или нет, но уже торопливо, на ощупь сматывала одеяла, подушку, плащ.
— Зачем?! — попытался удержать ее Тимка. — Я пойду посмотрю кто, и вернусь!
— Я с тобой! — дрожа спросонок, пробормотала Ася, и Тимка подумал, что, в общем-то, ей будет страшно здесь одной… Подхватив одежду, постель, консервы, не зажигая фонаря, выбрались наружу.
Тень приблизилась к самому берегу и стала едва различимой. Тимка усадил Асю на камень рядом с убежищем, откуда сам вглядывался в светящуюся полосу воды, шепнул, чтоб укуталась одеялом, и скользнул между развалин по направлению к бухте.
Кто мог так осторожно красться в оставленный город? Немцы ворвались накануне, оглушая треском мотоциклетных моторов, криками. А если свои? Кто? Откуда? Зачем?
Тимка оказался рядом с водой в ту минуту, когда нос шлюпки ткнулся в прибрежную гальку и кто-то неслышно спрыгнул на берег.
Тимка замер. И те, что остались в шлюпке, и тот, что с концом фалиня [1] выскочил на прибрежную гальку, затаились на минуту, вглядываясь в темноту, словно чувствуя присутствие Тимки. Это были наши. Во всяком случае, если судить по форме… Тимка шагнул вперед.
— Стой! — приглушенно окликнули его из шлюпки, и сразу щелкнул курок нагана. — Кто идет?!
— Это я! — Тимка остановился. — Свой!
— Один? А кто рядом?!
Тимка невольно оглянулся по сторонам.
1
Фалинь — конец троса.
— Я один, рядом никого нет!
— Пацан! — удивленно проговорил кто-то на шлюпке.
— А ну подойди ближе! — строго скомандовал первый голос.
Тимка ступил на гальку,
— Кто такой? Откуда? Почему здесь?
— Тимка я! Нефедов!
— Ба! Да это пацан командира! — опять удивленно вмешался второй голос.
И только теперь Тимка спохватился, что голос первого принадлежал боцману со «Штормового», дядьке Василю. И в человеке, стоящем на берегу, он узнал краснофлотца, которого два или три раза видел на «охотнике».
— Почему ты здесь? — не дал ему опомниться боцман.
— Мне больше негде. Я прячусь… — сказал Тимка.
— В городе гитлеровцы?
— Кажется, нет. Залетали вечером на мотоциклах — разведка, ушли. Наверно, войдут утром…
— А где наши?
— Были на холмах. К вечеру там все стихло…
— Так…
В шлюпке тревожно замолчали. Кто-то выругался сквозь зубы.
— Катера ушли?
— Да, после обеда… — ответил Тимка.
— Город окружен?
— Наверно… — Тимка помедлил. — Берегом никто не эвакуировался.
В шлюпке опять воцарилось короткое молчание.
Краснофлотец на берегу переступил с ноги на ногу.
— Что собираешься делать? — спросил боцман.
— Не знаю… Возьмите меня с собой, — негромко попросил Тимка.
Краснофлотец, что стоял, держа в руках фалинь, показал головой в сторону шлюпки: мол, забирайся…
— Давай! — сказал боцман.
— А я не один… — Тимка запнулся.
— Как это?! Только что говорил…
— Ася со мной! Она там, в развалинах! — Он показал в темноту за спиной. — Ася Вагина. Штурмана дочка!
— А почему ее не увезли? Мать где?
— Мама ее… Побежала с младшей за молоком… А дом разбомбили… Не вернулась…
— Ясно… — угрюмо проговорил боцман. Кто-то опять выругался сквозь зубы.
— Давай тащи свою Асю… — проворчал боцман. И, не сдержав раздражения, приказал: — Быстро!
Тимка метнулся вверх по берегу. Ася, держа в руках пожитки, сразу пошла навстречу. Краснофлотец помог им забраться в шлюпку и, оттолкнув ее, впрыгнул сам.
Вещи запихали под носовое сиденье. Боцман велел ребятам пройти на корму. На сиденьях, между краснофлотцами, лежал расчехленный рангоут: мачта и парус.
— Весла! — негромко скомандовал боцман. — Обе табань! [2]
Кормой вперед отошли на глубину.
— Обе — на воду! — скомандовал боцман.
И, на секунду приостановив движение, шлюпка пошла носом вперед. Ася и Тимка устроились на кормовом сиденье, у ног боцмана. Тимка оглянулся.
— Близко к берегу не держите, дядя Василь, вода светится, и шлюпку видно.
— Ясно… — коротко ответил боцман и, переложив руль влево, круто взял прочь от берега, на середину бухты.
2
Табань — греби назад.