Собака поняла, что разговор идет о ней, подошла к проводнику, села рядом, положила голову на колени своего друга и стала посматривать то на одного, то на другого.

— Все лежит в углублении, вроде как в норе, в полиэтилен завернуто, я пощупал: сумки, магнитофон, еще что-то. Сверху песком завалено. Мы с Ильиным, возвращаясь, все свои следы заровняли. Любопытных никого не было, так что, думаю, мы не наследили. Придут они за вещами. Нужно ждать. Обязательно придут, — уверенно закончил проводник.

— Если не заметили вас, то придут, — вздохнул Михаил Трофимович, — а если видели, как вы там с собакой шныряли, то просидим до морковкина заговенья. — Он подошел к шкафу, порывшись в связке ключей, открыл дверцу и вытащил две маленькие, портативные рации.

— Возьми. Отдай своим сыщикам, отлично работают, а в засаде незаменимы.

— А у тебя заряженной фотокамеры нет?

— Ты, друг, как цыган. Попить нет? Поесть нет? Обуться нет? Одеться нет? А лошадки не найдется?

— Ладно, не ворчи.

— Хочешь фоторужье или «Зенит»?

— Давай лучше «Зенит», а то с фоторужьем таскаться…

Афанасьев подъехал к магазину, купил хлеб, колбасу, несколько бутылок нарзана и направился к дому адмирала. Зинаида Христофоровна сообщила, что ее муж забрал удочки и ушел.

Афанасьев завернул в куртку продукты, рации, снял рубашку, повесил на шею фотоаппарат и не торопясь отправился к реке. Он сразу заметил на берегу одинокого рыбака. Берег и прилегающая к нему прибрежная полоса были пустынными. Видимо, не любили здесь купаться и загорать дачники. Возле трех хорошо оборудованных удочек колдовал адмирал. В целлофановом пакете, наполненном водой, плавали два ерша и окунишка.

— Не велик улов, ухи явно не получится, — усмехнулся майор.

— Да, не клюет, — пожаловался моряк. — А я сюда каждый день по ведру подкормки бросаю и ловлю. А сегодня как кто заколдовал. К непогоде, то ли? — Рыбак осмотрел горизонт, но небо было чистым. — Парит здорово. Ну ничего, может, рыбка покрупнее клюнет. Вот там возле кустов расположился ваш молодой человек, а второй пошел проводить одну компанию. Да вон он возвращается.

Майор передал подошедшему Ильину сверток, объяснив, что в нем еда и рации — одна ему, вторая Звягину. Оглядевшись и не заметив посторонних, Афанасьев вытащил рацию и для проверки включил прием. Немедленно послышался зуммер вызова. Прибавил громкость и сразу же услышал:

— Саша! Саша! Это я, Миша! Прием.

Несмотря на искажение голоса, Афанасьев догадался, что это его вызывает Михаил Трофимович. Переключив тумблер на передачу, ответил:

— Миша, я тебя слышу хорошо. Что ты хочешь?

— Велено немедленно забрать все, что нашли. Понимаешь? Немедленно! Постарайся осторожно.

— Миша, почему?

— Идет грозовой фронт. Обещают ливень похлеще последнего, испортится чужое добро, не расплатишься.

— А как же «наши друзья»? Ну, новые хозяева? — растерянно спросил Афанасьев.

— Виктор Иванович и его «батя» сказали, что это потерпевших не касается. Им нужно все вернуть не испорченным, а «друзья» — это наша с тобой забота. У меня все, будь на приеме.

Приказ начальства нарушил все планы, уничтожил надежду легко схватить преступников с поличным, когда они явятся за вещами. Ильин и Афанасьев молча смотрели друг на друга.

Из оцепенения их вывел адмирал, слышавший весь разговор. Он раскурил трубку и проворчал:

— Теперь мне ясно, почему рыба не клевала. Вы тут сматывайте мои удочки, а я к себе, у меня есть отличная садовая тачка. Мы на нее погрузим вещи, присыплем песком и домой. Так что комар носа не подточит.

Едва вещи были привезены в дом адмирала, хлынул ливень. Дождь лил сплошной стеной. В окна было видно, как на улице все канавки, ямки и углубления мгновенно наполнились водой.

Афанасьев, рассматривая заграничный магнитофон, представил, как тайник грабителей наполняется желтой жижей, представил, во что бы превратились вещи, которые сейчас переписывал в акте изъятия Звягин.

Адмирал и его симпатичная жена, согласившись быть понятыми, понимали, что работники уголовного розыска, спасая имущество пострадавших, уничтожили ключ к розыску преступников и тем самым чрезвычайно усложнили свою работу.

Дождь лил почти два часа и прекратился только к вечеру. На западе проглянул край солнца, небо очистилось. Ильин загнал машину во двор адмиральской дачи и вместе со Звягиным погрузил в багажник изъятые вещи. Пока они возились возле машины, хозяин дачи вытащил из сарая две пары резиновых сапог, откуда-то достал несколько длинных бамбуковых удилищ и подмигнул Ильину.

— Надевайте сапоги, забирайте удочки. Теперь будет клевать обязательно. Посидим вечернюю зорьку да заодно и на бережок посмотрим.