–  Все в порядке?
– осведомился я, провел кончиком расчески теменной пробор от уха до уха, оттянул волосы на затылке вниз и бросил оценивающий взгляд на отражение в зеркале. Легким нажатием пальцев на виски повернул голову Александры чуть влево. Все в порядке? Этих трех слов бывает достаточно, чтобы истории полились, как из рога изобилия - например, о жене, которая уже пять лет охаживает плеткой шефа своего мужа и регулярно выколачивает из него прибавки к зарплате, а ее муж пребывает в неведении, отчего это шеф такой щедрый. Я вижу шрамы на висках клиентки - следы недавней подтяжки. Я узнаю, у кого возле дверей уже стоит судебный пристав. Парикмахерская - место, где люди выдают свои секреты. Хочу я этого или нет.

–  Все в порядке?
– справился я еще раз. На секунду наши взгляды встретились в зеркале. Александра улыбнулась.

Хм, пожалуй, я посильней подчеркну овал ее лица. Тогда темные глаза покажутся крупнее и придадут облику Александры загадочность, глубину.

–  У меня новый бойфренд, - вдруг сообщила она.

Я молча работал расческой.

–  Вообще-то, не мой тип мужчины. Слишком много тестостерона, эгоцентричного шарма. Ну, ты меня понимаешь…

Так. Прикорневой филировкой я придам прическе больший объем, с помощью градуирования - изменяя угол оттяжки прядей - получу задуманную форму.

–  Вообще-то, он давно меня клеил. А пару недель назад… - Александра кокетливо передернула плечиком, - я просто не удержала оборону. Возможно, в этом была моя ошибка. Но в данный момент все о'кей.

Я приподнял расческой прядь рядом с пробором, зажал ее между указательным и средним пальцами и, придерживая расческу большим пальцем, начал стричь - пока что с небольшой оттяжкой.

–  Знаешь, - продолжала Александра, - мы редко конфликтуем. Но когда это бывает, мне безумно нравится делать вид, будто он для меня всего лишь коллега, не более того. Возникает чудовищное напряжение, и я буквально заряжаюсь эротикой.

Я уже обработал несколько прядей, формируя затылок.

–  Хорошо еще, что он женатый, так что у нас нет взаимных обязательств. Вроде у него двое детей. Так что ни одна душа не должна ничего заметить, в том числе и в редакции.

–  Упаси бог, - отозвался я.

–  Вот-вот, упаси бог,- повторила она.
– А то все полетит к черту. Впрочем, не в первый раз. Ты ведь помнишь?

Александра замолчала, словно припоминая множество полетевших к черту романов. Я тем временем сосредоточился на филировке кончиков, чтобы каскад смотрелся красивей.

–  Впрочем, у меня такое чувство, что Ева подслушивает мои разговоры.

Ева Шварц - главная редакторша - моложе Александры на два года и ужасно честолюбивая. Естественно, она подслушивала. Кто может сомневаться? Они все там подслушивают. И все они мои клиентки. Александра это знала.

–  Ева не делала тебе никаких намеков?
– Александра наклонилась и взяла стакан чая. Пока пила, ее глаза буравили меня, требуя ответа.

–  Ну что ты… - Я с мягкой укоризной поднял брови.

–  Ладно, ладно. Я просто подумала, Томми… Хотя мне, в общем-то, начхать!

Она называла меня «Томми», как большинство моих клиентов с телевидения и из прессы. На серебряном щите, сбоку от входа в мой салон, написано «Томас Принц», друзья называют меня «Том». Александра со стуком поставила стакан на место.

–  А что Кай?
– поинтересовался я, лишь бы сменить тему. Кай - сын Александры, ему шестнадцать. Александра, когда забеременела, изучала социологию и мечтала любить только одного мужчину, растить ребенка и вообще творить добро. Мечта обернулась кошмаром. Александра рассказывала мне, как и почему она решилась в конце концов на развод. Вообще, я слышал много историй из ее жизни.

–  Кай? Он абсолютно ничего не знает.

–  Я не про это спросил - как он вообще поживает?
– уточнил я.

–  А-а. Ничего, нормально.

Свет в холле давно не горел. Мои мастера разошлись - вероятно, уже сидели в Биргартене или купались в Штарнбергском озере. Тишину в салоне нарушало лишь щелканье моих ножниц. Я почувствовал на себе взгляд Александры - она пристально глядела на меня из зеркала.

–  По-моему, Кай балуется кокаином.

Теперь я зачесал все волосы вперед, чтобы определить длину височных прядей. Значит, Кай балуется кокаином? Мне вспомнился детский анекдот про булочку с маком и батон с героином.

–  Ладно, допустим, все мы баловались когда-то. Но все-таки мальчик меня беспокоит. Приводит домой нелепых дружков, и те потом так и пасутся у нас. Постоянно клянчит деньги, словно я сама их печатаю. Иногда мне кажется, что ему не хватает отца, ну то есть надежного человека, которому он мог бы доверять, подражать. Не такого, как Холгер. С Холгером он и месяца не выдержит - с ним не забалуешь, не то что со мной. Такой жлоб.

Холгер, отец Кая, жил в последние годы в Берлине. Я знал его лишь по рассказам Александры, и, разумеется, его личность не вызывала у меня симпатии. Судя по качеству волос мальчика, отцовские были гораздо тоньше и слабее, чем мощные черные волосы матери. Отец Кая отказывался стричься в моем салоне. Вероятно, слишком часто слышал про меня от Александры. А может, его не устраивали мои расценки. Впрочем, не всем же ходить именно ко мне.