Мой голос звучал на октаву ниже, когда на следующее утро я явился на Эттштрассе, в убойный отдел, кабинет 308. Комиссарша ждала меня. Я сел на низкий стул. Мои руки-ноги налились свинцом, словно я тащил на себе Беату и Ким. Мы почти до рассвета поминали Кая пивом и вином, и я, впервые после своего разрыва с Маттео, едва не выкурил сигарету.

Анетта Глазер не задавала мне никаких вопросов, я просто стал рассказывать. Про Александру. Что она получала деньги от Фабриса Дюра. Про ее любовную интрижку с руководителем рекламного отдела Клеменсом Зандером. Рассказал про соперничество между редакторшами «Вамп». И в заключение добавил, что всю эту информацию, без сомнения, подтвердят дамы. Многое, казалось, не стало для комиссарши новостью. Но когда я сообщил о своей договоренности с Каем, она встрепенулась.

–  Значит, он что-то знал - то, что могло представлять интерес именно для вас, парикмахера? Так он выразился?

–  Да, именно так. Он что-то знал про убийство своей матери. Но что это могло быть? Я ломаю голову. Но так ни до чего и не додумался.

–  Конечно, - согласилась со мной Анетта Глазер, и вокруг ее глаз появились мелкие морщинки.
– Вы ведь все-таки не криминалист. Но подумайте хорошенько. Что вам известно еще? Тут важны мелочи.

–  Это было самоубийство?
– спросил я.

–  Не думаю. Кай не оставил ни прощального письма, ни объяснения, ни признания. Ничего.

–  Значит, ему кто-то помог?

–  Пока это трудно доказать. Квартира, во всяком случае, была пустая. Правда, в доме есть еще черный ход.

–  Можно я задам вам вопрос? Вы не рассматривали версию, что Кай мог стать убийцей своей матери?

–  У мальчика нет алиби, это верно. Но он тут не единственный. У вас, господин Принц, его тоже нет. Все почему-то сидели дома одни либо находились в пути.
– Комиссарша надела очки и, взяв одну из своих бумаг, прочла вслух: - «Кай Каспари шел к своей подружке. Клаудия Кох направлялась домой с работы. Также и Клеменс Зандер. Патрис Дюра застрял в пробке. А Ева Шварц уже была дома, но одна». И со вчерашним утром, когда наступила смерть Кая, дело обстоит не лучше. Один бегал в парке, другой ходил за покупками, кто-то шел на работу либо уже пришел, но его никто не видел.
– Анетта Глазер откинулась на спинку кресла.

Тоже нелегкая работенка, подумал я и спросил:

–  Вам уже что-нибудь известно про орудие убийства?

–  Мы с самого начала предположили, что это мог быть флакон духов - из-за раны в форме воронки. Среди флаконов найдется парочка таких, которыми вполне можно проломить голову. Но нам не удалось обнаружить на них никаких следов крови.

Анетта Глазер убрала с лица одну из своих окрашенных прядей. Волосы, промелькнуло у меня в мыслях, для полиции не украшение, а вещественное доказательство, обличительный материал; на основании генетического кода можно установить преступника. Между парикмахером и сотрудником полиции разверзлась пропасть. Интересно, где же молодой помощник комиссарши?

–  Итак, господин Принц, - сказала она, - позвольте поблагодарить вас за информацию.

Я встал. Зеленое растение под лампой выглядело значительно лучше, чем в предыдущий раз.

–  Как получилось, что вы стали комиссаром криминальной полиции?
– спросил я, когда мы пожимали друг другу руки.

–  Как получилось? Мне нравится моя работа. Разоблачая преступника, я вношу свою лепту в благополучие нашего общества. Мои слова кажутся вам банальными?

–  Нет, не кажутся. Только мне на ум сразу пришло выражение «Сизифов труд».

–  Но ведь и вы в своей работе тоже все начинаете сначала, почти каждый месяц.

Я засмеялся.

–  Тут вы абсолютно правы. Крыть мне нечем! В салоне никто не ожидал моего появления. У пустующего стола администратора растерянно стояла какая-то дама, словно пришла не в салон Томми Принца, а в какое-то учреждение, и чиновник, отвечающий за стрижку волос, куда-то отлучился. Керстин, подняв кверху прядь своей клиентки, разговаривала с ее отражением - сосредоточилась на обсуждении прически и ничего вокруг не замечала. А ведь, казалось бы, так просто! Мимолетная улыбка показывает посетителю - я о вас помню, не сомневайтесь! Да, запустил я свой салон за прошедшие недели, мало заботился о деле! Пора бы уж вернуться из отпуска Китти, моей старшей администраторше. Она превосходно общается с клиентами, следит за порядком, принимает заявки. Куда делась Беа?

Я предложил даме присесть, нашел для нее свежий номер газеты «Мюнхнер морген». Пока мы вели разговор о погоде, - дама жаловалась на плохой сон, - я прочел в газете крупный заголовок. Клаус-Петер сообщал крупным шрифтом о «Безумцах на А9». Бедолага переключился на автомобилистов. Видно, вчера совсем не нашлось других сенсаций. Я хотел принести кофе и, проходя мимо Бенни, спросил, видел ли он сегодня Беату.

–  Ей срочно понадобилось уйти.
– Он мыл голову клиентки шампунем, а рядом уже стоял чай. Когда клиентка сядет в кресло, чай уже остынет. Почему никто из моих мастеров не шевелит мозгами? На полке с продукцией салона и моими трофеями зияли дыры, кристалл весь покрылся пылью. Я раздраженно распахнул кухонную дверь. Деннис, мой топ-стилист, испуганно отложил мобильник.

–  Клиенты ждут!
– рявкнул я. Тут же лежал открытый журнал с гороскопами. Я швырнул его в угол.

Внизу, в моем бюро, воздух был прохладней по крайней мере на пять градусов. Мне еще нужно обдумать, каким будет мое шоу причесок, ведь поездка в Лондон уже не за горами. Джулия, мой хореограф, ждала от меня идей. Я сел за письменный стол и сгреб в сторону почту, телефонный справочник и всякую мелочь. В коробке, на копиях документов для финансового ведомства, лежала записка от моего бухгалтера. Фриц сообщал своим аккуратным почерком: «Просьба подписать путевые расходы».