Шрифт:
Снова раздался странный звук. Теперь Кристина поняла, что он означает. Сердце оборвалось у нее в груди. Полицейские били Капитана.
Кристина собрала остатки сил и повернула голову. Ричард стоял со связанными за спиной руками, с тяжелой цепью на шее. Были видны разгоряченные, яростные лица солдат. Сидящий за спиной Кристины инспектор Уортингтон спокойно наблюдал за происходящим.
Один из солдат, схватив Капитана за волосы, запрокинул назад его голову. Другой подскочил и сильно ударил сапогом в живот. Кристина успела увидеть струйку крови в уголке рта Ричарда.
– Будешь отвечать инспектору, мерзавец? Будешь или нет? – закричал полицейский и еще раз ударил Капитана.
К нему присоединились другие полицейские. Ричард упал на колени. Уортингтон подъехал ближе и, не слезая с лошади, ударил Ричарда в лицо сапогом.
Капитан упал на спину, обливаясь кровью. Кристина не могла больше терпеть. Не могла видеть его, закованного в цепи, истекающего кровью. Ей захотелось закрыть глаза и умереть. Только не видеть муки Ричарда.
– Как долго я ждал этого момента, – торжествовал инспектор. – Принц Уэльский ждет, когда я привезу твою голову на пике. Проси пощады, лорд Уайклифф! Только я могу сохранить тебе жизнь.
Вместо ответа Капитан сплюнул кровавую слюну на сапоги инспектора. Полицейские набросились на него с новой силой.
«Это моя вина, – мысленно проклинала себя Кристина. – Всего лишь несколько минут назад мы были счастливы и строили планы на будущее. Я своими разговорами заставила его забыть об опасности. Забыть об оружии, об охране, об осторожности. Я высосала из него всю энергию за последние бешеные ночи».
Рассудок пытался возразить, но его голос растворялся в парализованном сознании Кристины. Все было кончено.
45
Она очнулась от острой боли. В голове мелькали обрывки смутных воспоминаний о чьих-то руках, поправляющих одеяло, подносящих к губам питье. Очевидно, она несколько раз ненадолго приходила в сознание и вновь теряла его.
Кристина пошевельнулась, и тут же ее плечо словно обдало огнем. Нет, лучше лежать тихо и не двигаться. Кристина прикрыла глаза. Смутно припомнилось, что нужно сделать что-то очень важное, но она никак не могла сосредоточиться и понять – что именно.
Даже не открывая глаз, Кристина знала, что находится в своей старой комнате в Нортхэмптон-Хаус. Откуда взялась эта уверенность, Кристина, пожалуй, не смогла бы объяснить. Просто чувствовала это по привычным ощущениям, по знакомым запахам.
С большим трудом она открыла глаза. Свет на мгновение ослепил ее. Перед ней была знакомая комната – шелковые драпировки, расшитые японскими цветами. Сочетание белого, синего и зеленого. Мебель вишневого дерева – старинная, продуманно расставленная так, чтобы не заслонять японскую вышивку. Как и прежде, комната казалась Кристине музеем, а не домом, в котором живут люди. От одной мысли, что она находится в доме матери, тело покрылось капельками холодного пота. Ей захотелось немедленно бежать отсюда. Но куда?
Воспоминания опять отбросили Кристину в прошлое. Именно в этой комнате, в этой самой постели она лежала в ту страшную ночь, когда ее избил отец. Здесь она находилась в заточении, словно узник, до тех пор, пока ее раны не затянулись настолько, что к ней можно было пригласить доктора. Кристине показалось, что ей опять тринадцать лет…
Открылась дверь. В комнату вошла старая служанка Патриция, неся на подносе золотой кубок.
– Проснулись, ваша светлость? – сказала она. – Как ваше плечо, все еще сильно болит? Ну ничего, выпейте вот это. Вам станет легче.
Кристина хотела возразить, но у нее не было сил. Она молча выпила предложенное ей питье. Вскоре боль отступила, и Кристина опять погрузилась в тяжелый сон.
Она не знала, как долго она проспала. Кто-то входил в комнату, что-то говорил. Кристине показалось, что она узнала голос матери. Когда она проснулась и открыла глаза, в комнате никого не было. За окном слышалось птичье пение и голоса мальчишек-разносчиков:
– Клубника! Купите клубнику!
– Хлеб! Хлеб! Свежий горячий хлеб!
В окна смотрело яркое утреннее солнце. Боль немного утихла. Кристина подняла руку и под ночной рубашкой нащупала тугую повязку. Во всем теле ощущалась слабость, но теперь Кристина уже могла немного двигаться.
Кристина стала лихорадочно осматриваться, пытаясь понять, как долго она пролежала в беспамятстве. И вдруг вздрогнула, увидев сидящую в уголке комнаты мать.
– Я ждала, когда ты проснешься, – начала Саша своим хорошо поставленным голосом.
Кристина понимала полную свою беспомощность перед матерью. Поэтому решила быть крайне осторожной.