Шрифт:
— Если кто шевельнется, я пущу ему кровь — твердо произнес он и стало понятно, что так и случится.
— Отпустите его! — слабо трепыхнулся Винсент. Он больно ушибся, когда его оттолкнул барон, но разве же это боль?.. — Умоляю, пан барон, отпустите Стефана! Возьмите лучше меня снова!
— Тоже мне, сравнил, — жестко улыбнулся барон. — Сын воеводы и нищий приблуда.
— Оставьте Стефана и я позволю вам покинуть имение. — сказал полковник. У него не было иного выхода.
Барон раздумывал с полминуты, потом все же решился:
— Даете слово?
— Да, я даю вам слово, что не буду преследовать.
— Хорошо, я отпускаю вашего Стефана, но второго мальчишку все же возьму с собой. Я верю вашему слову, полковник, но и гарантии не помешают.
— Не отдавайте ему Винса! — заволновался Стефан. — Он же его прикончит, едва выйдет за ворота!
— Без Винса, или как там его, не будет разговора! — отрезал барон.
Теперь настал черед поразмышлять полковнику. Но все решилось помимо него — Винс подошел к барону, встал перед Стефаном на колени, поцеловал его слабую кисть.
— Стефан... — сказал он еле слышно, — я тебе очень признателен... Ты спас мне жизнь и теперь пришел мой черед. Не беспокойся обо мне, все будет хорошо... Пан барон, отпустите его, я готов идти с вами...
— Какое благородство, кто бы мог подумать, — с долей ехидства заметил барон, но все же оттолкнул от себя Стефана, прямо в руки стоявшему напротив полковнику. А сам подхватил Винса и прижал к себе, закрываясь, словно щитом.
— Храбрец... Ребенком прикрываешься... — брезгливо произнес полковник. Он бережно принял Стефана и поднял его на руки. — Пропустите его и его вояк! И запомни, пан Лещинский... если хоть волосок упадет с головы Винсента... Я умею мстить, и никому не желаю в этом усомниться!
Исполняя приказ, его воинство расступилось, давая дорогу людям Лещинского. А те, наскоро оседлав коней, поспешили убраться.
Стефан, глядя им вслед, едва не плакал:
— Неужели вы так и отпустите их?! Пусть увозят Винса, да? Велите их задержать! — говорил он полковнику.
— Успокойся, мальчик... Я дал слово, что не буду препятствовать... Но будь уверен, этот обнаглевший шакал недолго будет радоваться. Я лично испрошу у короля позволение наказать негодяя за все причиненное зло. Он взял на себя слишком много, посягнув на твою жизнь и честь.
Полковник прижал к себе мальчика, что лежал у него на руках. Так они оба смотрели вслед удалявшемуся барону Лещинскому и слышали затихающее в предрассветной дымке эхо тонкого голоска Винса:
— Стефа-ан! Проща-а-а...
Глава двадцать четвертая
В третий раз за одну ночь поменял Винс транспорт. Сейчас он ехал в седле с бароном Лещинским. Надо сказать, соседство это было весьма неприятно обоим.
Барон всю дорогу молчал, и было это молчание, словно затишье перед бурей. Он думал о Стефане. Барону было невероятно досадно, что какой-то мальчишка своим упрямством разрушил такой замечательный план. Согласись Стефан на опекунство, и Лещинский получил бы в пользование огромные богатства павшего воеводы. Но щенок отказался и пришлось прибегнуть к насилию. Однако и тут барона поджидала неудача. Невесть откуда взялся этот полковник-выскочка, заставил покинуть поместье.
Но и Винсу крепко досталось в размышлениях барона — как посмел поднять оружие! Мало того, он предупредил полковника и тот оказался настороже да еще успел отправить гонца за подмогой. Да за такое мальчишку следует повесить на первом же дереве!
А деревьев вокруг уже было немало. Барон решил не идти проторенным шляхом, а свернуть на нехоженные тропы девственного Томашчиньского леса. Этот лес раскинулся на многие мили и углубляться в него рисковали лишь самые отчаянные. Но у барона оставалось в подчинении еще две дюжины людей и незачем им бояться лесных братьев-разбойничков или диких зверей.
Это решение барон принял, поскольку никому не доверял. Покловник дал слово не чинить препятствий, но кто помешает ему взять слово обратно и выслать погоню? Да и Стефан наверняка захочет и отомстить, и освободить вот этого заморыша.
Барон не удержался и двинул Винса кулаком в бок. Мальчик пискнул, но не обернулся, а лишь втянул голову в плечи.
Вокруг вставали стеной вековечные грабы и ясени, перемежаясь со столь же мощными прямыми стволами сосен. Меж ними прятался невысокий молодняк, пытавшийся получить и на свою долю солнечного света.
Воздух был пропитан запахами опавшей листвы, прелой хвои, застоявшихся вод — столь привычные Винсу и напоминавшие о доме.
Если бы только его не везли сейчас в неизвестном направлении и в непонятную жизнь...
Уже через час этого путешествия по скрытым от солнца лесным чащобам мрачные думы, что роились в голове барона, низверглись громом и молнией на голову несчастного Винса. Потерявший от злости терпение пан Лещинский раздумал везти мальчика с собою. И задумал он страшное...