Морган попыталась возразить, но Френсис жестом остановил ее и продолжил:

– Если он считает меня мятежником, я не могу оставаться здесь, испытывая его терпение. И потом, это действительно его дом – он то и дело об этом напоминает.

Робби подобрался к ногам Френсиса и пытался взобраться ему на колени. Френсис сделал вид, что пытается поймать малыша и несколько раз намеренно промахнулся. Робби залился радостным смехом.

– О, Френсис! – Морган подошла к нему. – А как же Люси? Куда вы поедете? В Вудсток?

Френсис подхватил Робби на руки.

– Ты же знаешь, что Люси всегда была сторонницей старой веры. Так что она разделяет мои взгляды. А что касается того, куда мы поедем… Этой зимой скончался дядя Люси в Карлайле. Он оставил Люси небольшое поместье и несколько ферм, но нам вполне хватит. Вудсток слишком близко от Лондона, мне пока не хотелось бы там бывать. – Он опустил Робби на землю и широко улыбнулся малышу: – Расти большим и сильным, кроха.

Глаза Морган наполнились слезами, она ухватила Френсиса за рукав.

– Френсис! Ты не можешь уехать вот так!

Он покачал головой:

– Только не плачь, ради Бога! Я не выношу слез! Мы уедем еще до рассвета, и я просил бы тебя избавить Люси от душераздирающих прощальных сцен. Ни к чему мучить друг друга.

Морган зарыдала, спрятав лицо в ладонях. Френсис мягко отодвинул ее руки, нежно поцеловал заплаканные щеки и вышел.

Джеймс качал на коленях маленького Эдмунда. Один взгляд на покрасневшие от слез глаза жены сказал ему обо всем.

– Итак, ты все знаешь?

– Да. Френсис мне рассказал.

Больше не было сказано ни слова, и Морган, закрывшись в спальне, зарылась лицом в подушку.

Как и просил Френсис, Морган не стала прощаться с Люси. Но с рассветом она поднялась, на цыпочках вышла в холл и выглянула в окно. Люси и дети уже были во дворе, слуги укладывали в повозку последние вещи. Из бокового выхода показался Френсис. Он помог семейству устроиться в повозке и сам вспрыгнул на лошадь. Ворота отворились, и маленькая процессия выехала со двора.

В один миг навалилось одиночество. Не слышно было высокого чистого смеха Люси, возни ребятишек, ворчания Френсиса. Джеймс никогда не вспоминал о них и не желал, чтобы это делали другие.

Он понимал, почему его жена необычно сдержанна, почти не разговаривает с ним. Но был уверен, что со временем все наладится и жизнь войдет в обычную колею.

Лишь к осени Морган немного оттаяла, решив, что им с Джеймсом лучше остаться друзьями. Ведь, кроме мужа, у нее не было никого, если не считать детей и прислугу. Общительная по своей природе, Морган долго не могла оставаться в полном одиночестве.

Разумеется, она не чувствовала себя виноватой и не собиралась просить прощения за свое поведение. Но как-то раз приготовила вкусный ужин на двоих, зажгла свечи в роскошных подсвечниках и ароматические масла.

Джеймс был в восторге. И не преминул сообщить об этом Морган, когда они уже заканчивали ужин. Морган радостно улыбнулась, впервые за несколько месяцев.

– Теперь, – сказала она, посерьезнев, – мы остались вдвоем. Не считая, конечно, детей.

Оба выпили чуть больше обычного, и Джеймс предложил прогуляться перед сном. Они вышли из замка и поднялись на невысокий холм неподалеку, откуда открывался вид на всю округу.

– Я люблю эту землю, – проговорил Джеймс, которого вино сделало более разговорчивым и эмоциональным. – Она плодородна и… – Что-то привлекло его внимание. – Смотри! Огонь!

Морган вздрогнула:

– Еще один пиратский набег?

– Нет-нет, это сигнальные огни. Должно быть, важные вести. Наверное, королева разрешилась от бремени.

– Значит ли это, что она родила мальчика?

– Держу пари, именно так.

Джеймс вскинул руки и закричал:

– Боже, храни Англию! Боже, храни короля! – Он смущенно улыбнулся Морган: – Я стал таким несдержанным. – И обнял жену; они не прикасались друг к другу с тех пор, как Френсис с семьей покинули Белфорд.

– Ты замерзла, – сказал он, почувствовав, что она дрожит. – Пожалуй, нам лучше вернуться в дом.

Этой ночью они занимались любовью с нежностью, даже со страстью, чего не бывало прежде. Когда все закончилось, Морган заметила, что Джеймс сразу не уснул, как обычно. Она приподнялась на локте.

– На ком ты хотел жениться, Джеймс? Ты ее очень любил?

Он замер.

– Почему ты спрашиваешь?

– Не знаю – просто так.

– Она была дочерью одного судовладельца ив Ньюкасла. Волосы у нее были цвета воронова крыла, а глаза – синие, как небо над океаном. Мой отец не дал согласия на наш брак. Он сказал, что она недостаточно благородного происхождения. В последний раз я видел ее, когда ездил в Лондон на нашу с тобой помолвку.