Ветеринарный врач не соглашался. Ведь соседи сами испытывают острый недостаток в приморских летних пастбищах, а громоздкие многотысячные табуны быстро уничтожат на коротких тропах питательную растительность, и олени потеряют иммунитет. Мы искали выхода из тяжелого положения, но ничего не могли придумать.

Неожиданное выступление старого каюра совхоза Михаила Санникова удивило всех. Старик не привык выступать, говорил коротко и скупо, иногда отвлекаясь, раскуривал трубку, выпуская синие кольца дыма.

Всю жизнь он провел в Колымской тундре. Деды и прадеды его были колымские казаки. В 1909 году Михаил Санников сопровождал русского полярного путешественника Георгия Седова к устью Колымы.

Георгий Седов, в то время еще никому не известный штабс-капитан гидрографической службы, выполняя поручение Главного гидрографического управления, исследовал и впервые положил на карту фарватер Колымы. В устье Колымы он спустился на парусном баркасе из Средне-Колымска с командой колымских казаков. Санников присоединился к этой команде в Нижне-Колымской крепости.

Во время съемки песчаных отмелей в устье Колымы Седов вместе с Санниковым посетил ближний морской остров дельты против берега Восточной тундры.

Вспоминая этот поход, старик уверял, что летом остров покрывается сочной травянистой растительностью и листвой карликовых ивнячков — любимым летним кормом северных оленей. Там совсем не было комаров, и Санников постоянно встречал диких оленей необыкновенной упитанности.

Каюр предлагал переправить на этот остров вплавь через широкую морскую протоку трехтысячное оленье стадо совхоза. На острове, окруженные со всех сторон водой, животные могли пастись все лето, освободив пастбища Восточной тундры для других стад.

Практическая ценность предложения Санникова была ясна каждому из нас. И все-таки нашлись противники: в благополучном исходе переправы сомневались ветеринарные врачи.

Не решаясь принимать на себя риск переправы, они говорили, что новорожденные оленята перетонут среди плывущих оленей, что на тесном острове невозможно постоянно перемещать табун на свежие пастбища.

Я вспомнил недавний ураган на берегах Западной тундры: громадный табун оленей с новорожденными оленятами, настигнутый морем, благополучно выбрался вплавь на сушу.

А дикие северные олени на островах Полярного океана? Ведь они никогда не заболевают копыткой! На островах постоянно веют прохладные ветры, разгоняющие комаров, и олени быстро поправляются.

Нет, слишком осторожные товарищи неправы. Судьба плана зависела от успеха переправы на остров Седова.

Петр Степанович поддержал предложение старого каюра. Я поискал глазами Пинэтауна. Он устроился с молодыми пастухами у стенгазеты. Юноша ерзал на лавке и подавал мне красноречивые знаки: сложив ладони, показывал плывущий кораблик; по его мнению, переправа стада на морской остров не могла обойтись без участия вельбота…

Три дня прошло после совещания, но Петр Степанович не спешил с распоряжением.

В последний раз осматриваю блестящий корпус вельбота, подкрашиваю тут и там белилами. И вдруг вижу Пинэтауна, он съезжает по крутой осыпи к вельботу.

— Осторожно, свернешь шею!

— Помполит, помполит зовет, иди скорее в контору!

Наконец-то! Бросив кисть, карабкаюсь по осыпи.

В распахнутые окна конторы вливаются потоки света, ветерок с Колымы распугал первых комаров и гуляет по конторе, играя бумажками на столах. Петр Степанович, приглаживая непослушные волосы на круглой, лобастой голове, протягивает конверт.

— Получай, капитан, предписание… Берите вельбот, спускайтесь по Колыме. У Скалистого мыса встретите оленье стадо Ромула и переправите табун на остров Седова. Якутск разрешил переправу.

Так вот в чем дело: Петр Степанович ждал ответа из Якутска.

— А способ и риск переправы? На вельботе трехтысячный табун не перевезешь через пролив.

Помполит не отвечает. Полной грудью он вдыхает пьянящий воздух Колымы, разлившейся перед нами широким плесом.

— Перелезешь с оленями на остров — вот тебе и научный опыт, лаборатория в гуще жизни… А ты, Пинэтаун, свою Джульетту разыщешь.

Пинэтаун подпрыгивает на стуле, услыхав о походе к берегам Восточной тундры.

Читаю краткое предписание. Способ переправы оленьего табуна на морской остров должны определить на месте с бригадиром стада Ромулом. Предписание разрешает попутно исследовать острова в дельте Колымы, которые мы видели с вершины Чукочьего мыса во время недавнего плавания к устью реки Белых Гусей.

На совещании меня поразил рассказ Михаила Санникова: в устье Колымы я не ожидал встретить сподвижников знаменитого полярного путешественника. Георгий Седов, промеряя фарватер Колымы, не успел высадиться на дальние острова Колымской дельты. Он спешил окончить описание фарватера и подходов к устью Колымы — подготовить путь первым морским пароходам.