– Но сегодня канун Нового года, – возразил Харди. – Его, скорее всего, нету дома.

– Он почти не выходит из дому.

– Даже по праздникам?

– Даже по праздникам.

– Паркер Кинкейд, – раздался по громкоговорящей связи голос Линкольна Райма, – я ожидал вашего звонка.

– Так вы в курсе нашей проблемы? – спросил Паркер.

– Я в курсе всего на свете. Но мне казалось, Паркер, что вы в отставке.

– Был в отставке еще два часа тому назад.

– Забавно, правда? Нам не дают ни отдыха, ни срока.

Паркер один раз встречался с Раймом. Это был красивый брюнет примерно одного возраста с Паркером. Парализован от шеи и ниже. Сейчас он разговаривал из своего дома на Сентрал-парк-уэст.

– Я с большим удовольствием прослушал ваш курс, Паркер, – заметил Райм. – В прошлом году.

Паркер помнил Райма, сидевшего в первом ряду аудитории в своей невероятной инвалидной коляске, ослепительно красной, как леденец на палочке. Паркер читал тогда в Колледже уголовного судопроизводства имени Джона Джея курс судебной лингвистики.

– Попробую догадаться, – продолжал Райм. – Там у вас неизвестный стреляет людей в подземке, и единственный «ключ» к его личности… что именно? Письмо с угрозами? С требованием денег?

– Как он мог узнать? – вырвалось у Лукас.

– Очень просто: это единственная причина, по которой Паркер Кинкейд мог позвонить мне, – ответил Райм. – Кстати, кто задал вопрос?

– Спецагент Маргарет Лукас, – ответила та. – Вы правы. Это шантаж с вымогательством. Мы попытались заплатить, но главный преступник погиб. Сейчас мы почти на сто процентов уверены, что его напарник, стрелок, будет убивать дальше.

– И моим запоздалым рождественским подарком станет участие в этом деле.

– Я газанул фрагменты письма и конверта, – сказал Паркер. – Хотел бы отправить вам результаты и изображения кое-каких частиц. Можно по электронной почте?

– Да, конечно. Когда истекает срок?

– Каждые четыре часа, начиная с четырех и до полуночи.

– В четыре дня? Сегодня?

– Совершенно верно, – ответила Лукас. – Думаем, стрелок выберет какой-то отель, но не знаем, какой именно.

– Хорошо. Присылайте свои конфетки. Свяжусь с вами, как только будет что сообщить.

Паркер записал электронный адрес Райма и передал Геллеру. Агент тут же отправил изображения.

– Он и есть лучший криминалист Америки? – спросил Кейдж.

Но Паркер ему не ответил – он смотрел на часы. До него наконец дошло, что уже половина четвертого. Людей, которыми он и Маргарет Лукас были готовы пожертвовать, отделяло от смерти всего тридцать минут.

Роскошный отель. Красивый отель.

Копатель входит в вестибюль, со щенятами на сумке, на него не обращают внимания. Снуют толпы. Идут празднества. Банкеты сослуживцев. Повсюду украшения. Пухлые крошки в новогодних нарядах. Дедушка-Время смахивает на Смерть с косой.

Они с Памелой… щелк… Памелой, его женой, бывали на вечерах в похожих местах.

Копатель покупает «Ю-Эс-Эй тудей». Сидит в вестибюле, читает газету.

Он смотрит на свои часы. Без двадцати четыре. Вынимает из кармана сотовый телефон и набирает номер службы передачи сообщений. Слушает. «Новых сообщений не поступало». Захлопывает крышку телефона.

Он ставит на колени сумку со щенятами и обводит взглядом толпу. На него не обращают внимания.

В лаборатории зазвонил телефон.

Как всегда, когда раздавался этот звук, а Паркер находился вдали от Ктошей, у него оборвалось сердце. Он глянул на определитель номера – звонили из Нью-Йорка – и схватил трубку.

– Линкольн, это я, Паркер. Есть что-нибудь?

– Почти ничего.

Паркер включил громкоговорящую связь.

– Послушайте, что я обнаружил, – продолжал Райм. – На первом месте по числу вкраплений в бумагу письма – гранитная пыль.

– Гранитная, – повторил Кейдж.

– Имеются признаки того, что камень обтесывали и долбили, а местами полировали.

– Откуда, по-вашему, эта пыль? – спросил Паркер.

– Строительство, реконструкция, снос, – принялся перечислять Райм, – производство ванных, кухонь, изготовление надгробий, скульптурные мастерские, садово-парковая архитектура… можно продолжать до бесконечности. Имеются также частицы красного глинозема и старой кирпичной крошки, серы и в большом количестве углерода – золы и сажи, остающихся после жарки мяса либо сжигания мясосодержащего мусора. Теперь о конверте. Незначительное количество тех же частиц, что обнаружены на письме, и весьма значительное – соленой воды, керосина, очищенной и сырой нефти, масла…