Аннет судорожно сглотнула. Она знала, что Найджел возлагал большие надежды на сделку с Гвидо.

Он прошел мимо нее, походя пнув котелок. Аннет отскочила, уклоняясь от обжигающих брызг выплеснувшегося бараньего рагу.

– Но почему? Ведь прежде он всегда покупал сукно у нас.

– Не он, – рявкнул Найджел, – а его посредник. – Дойдя до стены, он развернулся и зашагал обратно. – Видела бы ты его самого. Лезет в каждый угол, рассматривает немытую шерсть, пересчитывает каждую ниточку на ткани через какое-то круглое стекло. – Он плюнул в солому.

Аннет поморщилась.

– Но ведь твое сукно – самое лучшее в Линкольне. Он посмотрит другие мастерские и вернется к нам.

Найджел крякнул и впился зубами в ноготь большого пальца.

– Он и в Ноттингем хочет съездить, на ярмарку.

– Ну и что? Там у тебя тоже нет конкурентов.

– Теперь есть. Вот, взгляни. – Он вытащил из кармана квадратный лоскут шерсти и швырнул его жене. – Один из наших погонщиков купил эль [16] этой ткани на берегу Лина. Как наше лучшее сукно.

Аннет смотрела на красную материю в своих руках. Эта ткань была гораздо лучше той, что производили они. Переплетение более тонкой работы, сама шерсть более высокого качества. Такое сукно ткали в их мастерских при жизни ее отца, но она не посмела сказать это Найджелу.

– Тогда предложи ему цену, от которой он не сможет отказаться.

– Нет, – вспылил Найджел. – Я не позволю загонять себя в угол.

Зато готов сам себя туда загнать. Аннет мысленно вздохнула, внезапно почувствовав себя неимоверно усталой.

– И как ты поступишь?

– Что-нибудь придумаю. – Он пожал плечами. Ее отец принял бы решение сразу и, не откладывая, начал бы претворять его в жизнь. Но Найджел – не ее отец, и хватка у него не та.

– Положить тебе рагу?

Он мотнул головой и, выхватив у нее из рук лоскут шерсти, зашагал к выходу.

– У меня нет аппетита.

Она вздрогнула и закрыла глаза, когда он хлопнул дверью. Уже не в первый раз Аннет пожалела о том, что не отправилась вместо Мириэл в монастырь Святой Екатерины. Так было бы лучше для всех. Она убрала котелок с огня и сняла с колышка на стене свой плащ. Обычно она посылала на рынок кого-то из слуг, но комната была отравлена гневом Найджела и ее собственным страхом. Ей не хватало воздуха. Наказав одной из женщин следить за огнем в очаге, она взяла ивовую корзину и вышла из дому.

На рынке толпился народ. Аннет бродила меж лавок, словно привидение. Она понятия не имела, что из еды ей нужно купить, поскольку, отправляясь на рынок, не проверила запасы. Ей не терпелось поскорее покинуть дом.

Знакомые приветствовали ее, и она отвечала им улыбкой, находя для каждого нужные слова, но взгляд ее был обращен внутрь себя, в сознании властвовала пустота. Ей не хотелось думать, потому что раздумья непременно заставили бы ее понять, что она в безвыходном положении, и это вселило бы в нее панику. Пока она играла роль расторопной домохозяйки из почтенной семьи и верила в собственное благополучие, на душе у нее было спокойно и уютно. Но вот ее вера поколебалась, грозя и вовсе исчезнуть, и она была в смятении.

Шафран, нужно пополнить запасы шафрана. Аннет остановилась у прилавка торговца пряностями, чтобы купить горсть темно-желтых нитей, а заодно и корицу, которую она использовала, когда варила садовые груши. Торговаться не хотелось, но она пересилила себя. Свою роль нужно играть до конца, и к тому же, если Гвидо не станет заключать с ними сделку, им придется жить более экономно.

На дороге за ее спиной, поднимавшейся к замку и собору, забили барабаны и загудели волынки.

– Это к шерифу приехали бродячие актеры, – с усмешкой заметил торговец, подбоченившись.

Аннет медленно обернулась, и ее рука, укладывавшая в корзину шафран с корицей, задрожала. По дороге шли, приплясывая, бродячие актеры в ярких костюмах кричащих цветов – красного, желтого, синего. Четверо мужчин, четыре женщины и двое детей. Одна из женщин жонглировала булавами, другая крутила разноцветные ленты на палочке, один из ребят, стуча в барабан, вытанцовывал вокруг нее. Аннет смотрела во все глаза, и ее с таким трудом выстроенный мир рассыпался на части. Мужчина, возглавлявший шествие, двигался по-кошачьи непринужденной, грациозной поступью. Он был высокий и стройный. Его лоснящиеся янтарно-белокурые волосы заметно поредели, на загорелом лице пролегли будто прорисованные писчим пером глубокие морщины, но Аннет знала, что, если он глянет в ее сторону, она вновь почувствует себя четырнадцатилетней девчонкой.

– Госпожа Фуллер?

Она не слышала оклика торговца пряностями, не слышала прозвучавшего следом его испуганного крика, когда он попытался схватить ее, но не успел. Ступая на дорогу, прямо под колеса с грохотом катящей на нее телеги, она не видела ничего, кроме мужчины с солнечным сиянием в глазах и своих собственных пляшущих ног.

Мириэл наливала вино итальянскому торговцу и краем глаза наблюдала за ним. Гвидо прибыл в Ноттингем, чтобы продать красный шелк, выкрашенный в мастерских Флоренции, и купить английские ткани – саржу, камвольную материю и серж.