Кендрик покачал головой:

–  В некотором смысле это же та же штука, что внутри нас?

–  И они умирают в награду за свои труды, как почти все мы уже умерли. Похоже, что это справедливость.

–  Жоао, этот свет в нем - что это такое?

Жоао пожал плечами, даже не отведя глаз от бесформенной фигуры:

–  Может, нити нанита поглощают солнечные лучи, а ночью освобождают энергию.

Кендрик посмотрел на него недоверчиво, но Бадди усмехнулся:

–  Было бы интересно знать, что у него в голове сейчас происходит. Но я ни за что не подойду так близко, чтобы это выяснить.

Уже светало, и Кендрик знал, что скоро надо будет идти обратно. А из уст умирающего продолжал литься поток нечленораздельных фраз - быть может, полных видений ангелов и демонов, а может быть, чего-то еще более странного.

Кендрик почти не спал. Глубокой ночью он просыпался, и пропотевшая простыня липла к телу, несмотря на холодную ночь. В голове мелькали видения прошлой жизни вместе с фрагментами полузабытого кошмара.

Сны о Лабиринте, о том, как он туда попал, были для Кендрика устало-привычной территорией, темные сны, ползущие по ландшафту отключенного разума подобно мрачным грозовым тучам.

Он закрыл глаза в последний раз перед тем, как проснуться от разгорающихся мазков рассвета в окне. Что-то пробормотал, и окно-экран стало непрозрачным, крыши померкли, в комнате снова стало темно.

Он смотрел на потолок и понимал, что не в его силах избавиться от возвращающихся воспоминаний.

Кендрик завтракал, отсутствующим взглядом скользя по эллисту, прикрепленному на дверцу холодильника. Там шли какие-то объявления о коллапсе сельскохозяйственной экономикн Среднего Запада, но в основном Кендрика интересовало, почему отказываются обновляться новости по подписке. И тут в дверь постучали.

Он открыл и прищурился на утренний свет. Передним стояли двое - вроде бы в военной форме - с бесстрастными лицами.

У старшего из них были серо-стальные волосы и неаккуратный пробор, и Кендрик сразу автоматически сосредоточился на нем, хотя молодой – широкоплечий, как футболист, с коротким «ежиком», - мог быть даже его начальником.

–  Мистер Галлмон?
– спросил старший, и Кендрик автоматически кивнул.
– Мы хотели бы узнать, можем ли мы поговорить с вашей женой.

–  Простите, а кто вы?
– спросил Кендрик, еще не до конца проснувшийся. Но туту него мелькнула мысль, и сонной одури как не бывало.
– Произошел какой-то несчастный случай?

Двое пришедших переглянулись - многозначительно.

–  Дело не терпит отлагательств, - продолжал старший.
– Можно нам войти?

–  Я не знаю, я…

"Молодой поглядел пристальным взглядом светло-синих глаз, и Кендрик понял, что не хочет встречаться с ним глазами.

–  Мистер Галлмон, - сказал молодой.
– Будет лучше, если вы с нами будете откровенны до конца.

–  Вы не сказали, кто вы.

Кендрик внимательнее пригляделся к форме, надеясь ее опознать. Ничего знакомого не увидел, но отметил висящие в кобурах пистолеты.

–  Эми Галлмон была сегодня здесь?
– спросил старший.
– Очень важно, чтобы мы с ней побеседовали.

В голове мелькнула мысль захлопнуть дверь у них перед носом, но Кендрик подумал: «Это смехотворно. Я ничего не нарушал».

–  Я думаю, перед тем, как что-нибудь вам сказать, я должен побеседовать с ней самой. Или с моим адвокатам. Полиция знает, что вы здесь?

–  Этим мы займемся потом. А пока что крайне необходимо, чтобы мы ее нашли.

Кендрик отступил от двери, быстро оглянулся через плечо в гостиную. Там он оставил патчфон - стандартный контактный прибор размером с ноготь.

–  Назовите мне цель вашего прихода, или я звоню в полицию - и сразу моему адвокату.

И тут случилось нечто весьма значительное, заставившее Кендрика понять, что мир, в котором он вырос, навеки исчез. Старший из двоих улыбнулся и почти с отцовской нежностью едва заметно кивнул младшему. Тот шагнул вперед, расстегивая кобуру. Его рука легла на рукоять пистолета. Старший заговорил снова: