— Что тебя так удивило? — спросила добрая женщина и засмеялась.

— Вы... — залепетал Пиноккио, — вы... вы... вы похожи... вы мне напоминаете... да, да, да, это тот же голос... те же волосы... да, да, да... у вас лазурные волосы... как у нее!.. Ах, милая маленькая Фея, милая маленькая Фея!.. Ну скажите же мне, что это вы, действительно вы! Если бы вы знали! Я так плакал, так страдал!..

И при этих словах слезы брызнули у него из глаз, и он упал и обнял колени таинственной женщины.

Сначала добрая женщина отрицала, что она маленькая Фея с лазурными волосами. Но, поняв, что тайна разоблачена, она не стала больше притворяться, призналась и сказала Пиноккио:

— Каким образом ты, деревянный плутишка, понял, что я — это я?

— Мне это открыла большая любовь к вам.

— А ты помнишь? Ты ведь меня оставил маленькой девочкой, а теперь ты видишь меня женщиной, и я могла бы, пожалуй, быть твоей матерью.

— Это очень хорошо, потому что теперь я могу называть вас не сестричкой, а мамой. Я уже давно мечтаю иметь маму, как все другие дети. Однако как вы сумели так быстро вырасти?

— Это моя тайна.

— Научите меня — я тоже хотел бы стать немножко больше. Разве вы не замечаете? Я все еще ростом с головку сыра.

— Ты ведь не можешь расти, — объяснила ему Фея.

— Почему?

— Потому что деревянные человечки не растут. Они являются на свет деревянными человечками и живут и умирают тоже деревянными человечками.

— Ах, мне осточертело быть Деревянным Человечком! — воскликнул Пиноккио и ударил себя кулаком по голове. — Пора мне уже стать человеком.

— И ты станешь им, если заслужишь.

— Правда? А чем я могу это заслужить?

— Очень просто. Ты должен только привыкнуть быть хорошим мальчиком.

— А разве я не хороший мальчик?

— К сожалению, нет. Хорошие мальчики послушны, а ты...

— А я непослушный.

— Хорошие мальчики прилежно учатся и работают, а ты...

— А я лентяй и бродяга.

— Хорошие мальчики всегда говорят правду...

— А я всегда говорю неправду.

— Хорошие мальчики охотно посещают школу...

— А мне становится противно при одной мысли об этом. Но с сегодняшнего дня я начну новую жизнь!

— Ты мне это обещаешь?

— Обещаю. Я буду хорошим мальчиком и утешением своему отцу... И куда он запропастился, мой бедный отец?

— Этого я не знаю.

— Посчастливится ли мне вообще когда-нибудь увидеть и обнять его?

— Надеюсь, что да. Я даже уверена.

Этот ответ привел Пиноккио в восторг, он схватил руки Феи и начал их целовать. Потом он поднял голову, посмотрел на нее с любовью и спросил:

— Скажи, милая мама, значит, ты действительно не умерла?

— Как будто бы нет, — ответила Фея с улыбкой.

— Если бы ты только знала, как мне было больно, когда я прочитал слова: «Здесь похоронена...» Как у меня сжалось горло...

— Я знаю. И поэтому я тебя простила. Твое искреннее горе убедило меня в том, что у тебя доброе сердце. А детей, у которых доброе сердце, даже если они бывают немножко грубы и невоспитанны, никогда нельзя считать безнадежными, то есть можно еще надеяться, что они найдут правильный путь. Поэтому я последовала сюда за тобой. Я буду твоей мамой...

— Вот это здорово! — воскликнул Пиноккио и подпрыгнул от радости.

— Слушайся меня и делай всегда то, что я тебе скажу.

— Охотно, охотно, охотно!

— Начиная с завтрашнего дня, — продолжала Фея, — ты пойдешь в школу.

Радость Пиноккио заметно ослабла.

— Ты можешь по собственному усмотрению избрать себе ремесло или другую какую-нибудь профессию.

Лицо Пиноккио стало серьезным.

— Что ты там бормочешь сквозь зубы? — спросила Фея недовольно.

— Я соображал, — промямлил Деревянный Человечек, — что идти в школу теперь уже, пожалуй, поздно...

— Нет, мой миленький. Заметь себе, что никогда не поздно учиться!

— Но я не желаю заниматься никаким ремеслом и никакой профессией!

— Почему?

— Потому что я думаю, что работать очень утомительно.

— Мой мальчик, — сказала тогда Фея, — кто так думает, тот почти всегда кончает свою жизнь в тюрьме или в больнице. Ты должен твердо знать: каждый человек обязан что-то делать, чем-то заниматься, работать. Горе тому, кто вырастает бездельником! Безделье — весьма отвратительная болезнь, которую надо лечить с детства, иначе, став взрослым, от нее никак невозможно отделаться!