4 августа 1945 года, 10:53 – 12:25

Остался позади Санкт-Пельтен, а машины продолжали неторопливо ползти на запад, не увеличивая скорости. По сторонам были зеленые, поросшие лесом холмы, над ними – синее небо с кругляшом солнца.

Машины равномерно рычали, иногда кузов, в котором сидели солдаты, окутывало ядовито пахнущее облако выхлопа. Но в остальном всё было слишком хорошо и покойно, и сержанта Усова тянуло спать.

Их везли в бой, туда, где немцы сумели остановить прорыв советских танковых и пехотных частей. Сил для атаки с ходу у наступающих не хватило, и теперь к линии фронта подтягивались войска из Вены.

Автоколонна повернула, и из расположенного сразу за поворотом лесочка потянулась к передней машине тонкая огненная линия. Стремительно прянула в кабину черная полоска, и по ушам ударило оглушительным разрывом.

«Фаустпатрон», – подумал Усов, и тело, научившееся выживать за годы боев, самостоятельно выскочило из кузова. Ударила в пятки земля, сержант перекатился и упал в канаву. Нащупал спусковой крючок, и очередь потянулась к той роще, откуда грянул выстрел.

За спиной что-то орали солдаты. Затем грохнул еще один взрыв, почти вплотную за спиной. Шершавая горячая ладонь взрывной волны едва не сорвала пилотку. Обернувшись, сержант увидел, что подожжена еще одна машина – последняя в колонне.

В темной зелени леса появлялись и быстро пропадали серые фигуры, откуда-то с другой стороны дороги ударил пулемет, судя по звуку – немецкий.

Усов стрелял скупо и нечасто, стараясь бить наверняка, и его примеру следовали солдаты, оказавшиеся рядом. Офицеры куда-то подевались, и сержант невольно оказался в роли командира.

Горели почти все машины. Смрадный дым и запах раскаленного железа тек над полем боя, мешаясь с кислым ароматом пороха.

Рычащий звук, прикатившийся с востока, со стороны Вены, заставил Усова обернуться. Он пригляделся и не сдержал крика:

– Наши, наши! – вопил он, не стесняясь какой-то детской, совсем не солдатской радости.

По дороге, шевеля длинными толстыми хоботами, катили несколько тяжелых танков. Танкисты сразу разобрались в ситуации, и мощный голос пушек легко перекрыл суетливую стрекотню стрелкового оружия.

Немцы, поняв, что победы им не видать, исчезли, растворились за холмами, словно их и не было. Грохнула брошенная впопыхах граната, ушла в небо последняя очередь, и всё стихло.

Усов поднялся и, отряхивая гимнастерку, направился к ближайшему танку.

– Спасибо, друзья! – сказал он высунувшемуся из люка чумазому офицеру-танкисту.

– Да не за что, – ответил тут, блеснув белоснежной улыбкой. – Где ваше командование?

– Да не знаю, – пожал плечами сержант. – Сами потеряли.

Вскоре, однако, появился командир батальона, перепачканный так, словно прятался в норке дождевого червя. Усов отошел, а комбат затеял с танкистами разговор.

Затем был сеанс связи со штабом.

Результатом его стало то, что батальон двинулся дальше пешком, а впереди и сзади ползли, прикрывая пехоту от нового нападения, танки. В середине колонны тащились уцелевшие машины, которые пришлось отдать раненым. За одной из них, подпрыгивая, катила батальонная кухня. «Без еды не останемся», – шутили бойцы.

Идти пришлось недалеко. Прошли примерно километр, и по левую руку, одетый в светлую зелень садов, открылся небольшой поселок. В первый момент сержант не понял, что в нем не так, а когда осознал, то помрачнел и отвел взгляд. В домах не было ни одного целого окна. Недавно здесь кипел бой, и бой страшный…

На окраине полуразрушенного поселка обнаружились другие части полка, и батальону было приказано разместиться рядом.

Отделению Усова выпал для расквартировки большой дом, судя по всему, брошенный хозяевами. Окна зияли проломами, словно слепые глаза, крыша местами осыпалась, и куски черепицы валялись по двору, будто облетевшие раньше срока огромные листья…

– Есть кто-нибудь? – спросил сержант, толкая дверь.

– Мяу! – ответили ему из дома.

– Вот и хозяева встречают! – засмеялся подошедший боец.

Из подвального окна, смешно поводя мордочкой, вылез черно-белый котенок, не более двух месяцев от роду. Попав в яркий солнечный свет, он зажмурился, дернул хвостом и важно зашагал навстречу входящим во двор бойцам.

– Настоящий хозяин! – сказал Усов уважительно, опускаясь на корточки.

– Мяу! – сказал котенок и ткнулся теплой мордочкой в ладонь сержанта.

– Да он есть хочет! – сказал кто-то из бойцов, а черно-белый урчал и ластился к человеческой руке.

– Может, и хочет, – усмехнулся сержант, и в этот момент с улицы донесся сильный, смутно знакомый голос:

– Усов здесь?

– Тут я, – ответил сержант, с явным сожалением поднимаясь.

За забором стоял с серьезным видом младший сержант, насколько помнилось – из штаба полка.

– Следуйте за мной, товарищ сержант, – сказал он. – Вас товарищ полковник вызывает.

Усов пожал плечами и направился за провожатым.