Шрифт:
Полковник Кардо в яркой форме зуава [95] был забыт или отставлен в сторону, потому что в этот момент в комнату впустили рослого бородатого человека в грязной блузе.
— В чем дело, mon brave? [96]
— Я пришел узнать, в каком часу начинать стрелять с баррикады. Она построена, и мы ждем сигнала.
Лорилар говорил хриплым шепотом.
— Терпение, мой добрый Лорилар! — был ответ. — Дайте вашим друзьям еще по стаканчику, и пусть ждут, пока вы не услышите пушечный выстрел со стороны Мадлен. Постарайтесь не напиваться так, чтобы не услышать его. И еще: не стреляйте в солдат, которые будут штурмовать баррикаду, и не дайте им застрелить вас!
95
Зуавы — части легкой пехоты во французских колониальных войсках.
96
Мой смельчак (фр.).
— О последнем я особо позабочусь, ваша милость. Говорите, со стороны Мадлен выстрелит пушка?
— Да, для надежности будет два выстрела, но второго можете не ждать. При первом же начинайте стрельбу холостыми, и смотрите, не причините вреда нашим храбрым зуавам. Вот кое-что для вас, Лорилар! Когда наше маленькое дело закончится, можете ожидать гораздо больше.
Фальшивый защитник баррикады принял предложенные золотые монеты. С приветствием, какое мог отдать боцман пиратского корабля, он протиснулся в полуоткрытую дверь и исчез.
Продолжали приходить и уходить другие курьеры, в большинстве в военных мундирах, делали свои доклады — иногда открыто, иногда полушифром, — и многие из них были навеселе!
В этот день весь гарнизон Парижа был пьян — и готов подавить мятеж, который, как ему объявили, готовится в городе; готов ко всему, даже к убийству всех парижан!
К трем часам дня солдаты были уже готовы к этому. Все шампанское было выпито, сосиски съедены. Солдаты опять проголодались и хотели выпить, но это был голод охотничьих псов и жажда крови.
— Время наступило! — обратился де М. к своим коллегам-заговорщикам. — Можно спускать их с поводка! Пусть выстрелит пушка!
Глава XXXI
В ОТЕЛЕ «ЛУВР»
— Девочки, пора одеваться. Джентльмены будут через полчаса.
Слова эти были произнесены в красивом номере отеля «Лувр» и обращены к двум молодым леди в элегантном дезабилье, [97] одна из них сидела в кресле, другая лежала на диване.
У двери стояла негритянка с тюрбаном на голове, которую вызвали, чтобы она помогла девушкам с туалетом.
97
Дезабилье — легкая домашняя одежда, не носимая при посторонних; быть неодетым.
Читатель легко узнает миссис Гирдвуд, ее дочь, племянницу и их служанку.
Прошло несколько месяцев с тех пор, как мы расстались с ними. Они совершили европейский тур, побывали на Рейне, через Альпы попали в Италию. И теперь возвращались через Париж. В этом городе они недавно и все еще знакомятся с ним.
— В Париж приезжайте в последнюю очередь, — посоветовал им один джентльмен из этого города, с которым они познакомились; и когда миссис Гирдвуд, немного владевшая французским, спросила: «Pourquoi?», [98] ей в ответ было сказано, что после Парижа все покажется неинтересным.
98
Почему? (фр.).
Она последовала совету француза и сейчас завершала программу.
Хотя немецкие бароны и французские графы встречались им десятками, девушки все еще не были обручены. Никого подходящего с титулом не подвернулось. Оставалось посмотреть, на что способен Париж.
Джентльмены, которые «будут через полчаса», тоже наши старые знакомые. Это соотечественники, тоже совершавшие тур, все время в дороге встречаясь с семейством Гирдвудов и иногда путешествуя вместе с ними — господа Лукас и Спиллер.
Они миссис Гирдвуд не интересовали. Однако ожидался и третий джентльмен, и вот его она поджидала с гораздо большим интересом. Этот джентльмен нанес им визит только накануне. Его они не видели с того дня, когда он обедал в их доме на Пятой авеню.
Это был потерянный лорд.
Во время своего вчерашнего визита он все объяснил: что его задержали в Америке дипломатические проблемы и что в Лондон он вернулся после их отъезда на континент. Он извинялся, что не написал им, объяснив это тем, что не знал адреса.
Последнее было такой же ложью, как и все предыдущее. Суинтон знал, где они могут находиться. Он постоянно изучал американские газеты, которые печатаются в Лондоне: в них отмечался приезд и отъезд всех заокеанских туристов, поэтому он точно знал, когда Гирдвуды находились в Кельне, когда они пересекли Альпы, когда стояли на мосте Вздохов в Венеции или поднимались к горящему кратеру Везувия.
Он стремился быть с ними, но не мог. Для исполнения этого желания нужно было кое-что иметь — деньги.