Шрифт:
Возможно, это лишь кажущаяся ограниченность — автор на это надеется — и она не мешает Кошуту в достижении его благородных целей.
Она явно оказала помощь, привлекая к Кошуту более умеренных последователей революционного дела.
Но было и другое обстоятельство в его пользу и против торжествующих деспотов. Все знали, что поражение венгерской революции было связано с обстоятельствами, над которыми Кошут был не властен, — короче, с подлейшим предательством. Что он всей силой своего ума и всей энергией протестовал против курса, который привел к поражению, что до последней минуты противостоял словам дрогнувших и предавших. И не по доброй воле, а силой заставили его уступить.
Именно знание этого придавало такую волшебную власть его имени, и эта власть с каждым днем становилась все сильней, так как все понятней становилось предательство Гергея.
Изгнанный из своей страны, Кошут искал убежища в Англии.
Пережив шум национальной встречи в форме дешевых приемов, выдержав все эти никчемные разговоры и ничего не значащие заверения, не поддавшись лести, не дав врагам ни единой возможности выставить себя в нелепом свете, этот удивительный человек поселился в скромном доме в западной части Лондона.
Здесь, в окружении своей семьи — жены, дочери и двух молодых сыновей, которые добавляли блеска его имени, он, казалось, хотел только избежать шумного гостеприимства, пустоту которого он к этому времени уже понял.
Несколько публичных обедов, приготовленных такими плохими поварами, какие бывают только в лондонской «Таверне вольных масонов», — вот и все, что испробовал Кошут от национальной известности, и больше ему ничего не хотелось. В этом доме ему не только позволили покупать все, что позволяет его тощий кошелек, — его обманывал почти каждый торговец, с которым он имел дело; помимо обычного вымогательства, его обирали под предлогом, что он иностранец.
Такое гостеприимство оказала Англия знаменитому изгнаннику — гостеприимство, которым так хвастает пресса тори! [138] Но пресса не рассказала нам, как его осаждали английские и французские шпионы, как они следят за всеми его выходами и приходами, преследуют его во время ежедневных прогулок, и не только его самого, но и его-друзей, надеясь найти что-нибудь предосудительное, что позволило бы положить конец его карьере!
Внешний мир поверил, что дух великого революционера сломлен, а влияние его кончилось.
138
Тори — политическая партия в Великобритании (ХVII–XIX вв.), представлявшая интересы крупных землевладельцев.
Но деспоты знали, что это не так. Они знали, что пока Кошут жив, ни один король в Европе не может спокойно сидеть на троне. Даже образцовая английская королева, вернее, немецкий принц, решавший судьбу английского народа, [139] понимали, каким влиянием обладает имя Кошута. Поэтому тайные агенты изо всех сил и старались уничтожить его репутацию.
Враждебность королевского семейства Англии к экс-диктатору Венгрии легко понять. Она происходила из двух источников: из страха перед республиканской формой правления и из стремления поддержать родственников. Королевские династии Австрии и Англии имеют тесные кровные родственные связи. Успех Кошута был бы гибелен для немецких кузенов английской королевы.
139
Речь идет об английской королеве Виктории и ее муже, немецком принце.
Отсюда заинтересованность коронованных особ в уничтожении Кошута — если не физически, то морально. Его слава вместе с незапятнанной репутацией избавляли его от обычных опасностей, какие ожидают изгнанника. Мировое общественное мнение мешало отнять у него жизнь или даже просто заключить в тюрьму.
Но оставалась возможность обезвредить его — подорвать его репутацию и тем самым лишить симпатии тех, кто до сих пор его поддерживал.
Для этой цели была подкуплена пресса — прежде всего печально известный ведущий журнал. За хорошую цену этот журнал всегда готов был превратиться в орудие угнетения.
Журнал нападал открыто и тайно, допускал лживые утверждения и грязные намеки.
Но ему нанес поражение молодой автор, который недавно появился в лондонском литературном кругу и стал известен благодаря своему писательскому триумфу. И так успешна была его защита, что клевета на Кошута, подобно проклятию, обратилась против тех, кто ее издавал.
За всю свою долгую карьеру ренегатства [140] никогда еще это известное издание не попадало в такое позорное положение. Целый день над ним подшучивали на фондовой бирже и смеялись в лондонских клубах.
140
Ренегат — человек, изменивший своим убеждениям и перешедший в лагерь противника, отступник.
Журнал не забыл о своем унижении и часто напоминал о себе противнику. Он использовал всю свою огромную власть, чтобы уничтожить литературную карьеру писателя.
Писатель думал об этом, когда создавал свои письма в защиту свободы и справедливости. Но ему была безразлична его собственная судьба, если можно было достичь цели.
И она была достигнута. Великий венгр вышел из этой истории безупречным и торжествующим — к досаде подкупленных писак и деспотов, которые их подкупили.
Очищенный в глазах народов, Кошут оставался опасным для коронованных властителей Европы — опасней, чем всегда.