Осенью того же года командир МИ-4 Владимир Мазницын со своим экипажем занимался поиском оленьих стад. Руководствуясь добрыми помыслами экономик горючего, Мазницын принял решние пересечь перевал Сунтар-Хаят через седловину при закрытых облачностью вершинах. Над седловиной облачность прижала вертолет к самой земле, вернее камням седловины, за которые вертолет зацепился хвостовым винтом. Полет проходил на высоте 2000 метров. Хвостовой винт разрушился и вертолет бросило на курумы, по которым он кувыркался четыреста метров чуть ли не по отвесному склону, разваливаясь и разбрасывая всех, кто в нем находился. Командир летного отряда Анатолий Кузнецов с комиссией добирались до места падения целых шесть часов, а добравшись, ужаснулись: полностью разрушенный вертолет валялся в частоколе двухметровой высоты камней с острозаточенными пиками будто нарочно. И бывают же чудеса – Ни экипаж, ни пассажиры не пострадали.

Поиск – это опаснейшая работа. Мелькнет в кронах деревьев олень или медведь – и все внимание туда, вдруг человек! На технику пилотирования и детальную ориентировку времени нет, а кругом горы, закрытые и перекрытые облаками, осадками. Трудно экипажу, но еще труднее командиру, подписавшему задание на полет поисковику. Пока судно летает – командир места себе в кабинете не находит: прилетит, не прилетит?

Катастрофы при поисках – исторический факт. Еще в 1938 году в этих дальневосточных местах искали пропавший самолет «Родина» с женским экипажем. Возглавлял операцию флагштурман ВВС Бряндинский и погиб при столкновении двух самолетов в районе реки Керби. Тогда о страшной катастрофе умолчали, но дальневосточникам она известна во всех подробностях. А произошло это так. После обнаружения летчиком Михаилом Сахаровым самолета «Родина» с живыми членами экипажа Гризодубовой, Осипенко и Расковой в Комсомольск-на-Амуре прибыл комдив Я. Сорокин и предложил Сахарову слетать в качестве штурмана на ТБ-3 к месту вынужденной посадки. Сахаров отказался, сославшись на то, что выполняет приказ своего командира гидроотряда ГВФ. Сахаров не мог предположить, что своим отказом сохраняет себе жизнь.

На следующий день, 4-го октября, Сахаров вылетел к самолету, чтобы уточнить обстановку. С высоты увидел «Дуглас», ходивший над «Родиной», а в стороне, на юго-востоке, четырехмоторный ТБ-3, круживший над небольшой долиной. «Дуглас» подходил к ТБ-3 все ближе и вдруг, крылом отрубив ему хвост, упал и взорвался. После удара огромный ТБ-3 пошел вверх, сделал полупетлю, в верхней ее точке опустил нос и в перевернутом положении врезался в землю. В момент, когда он переворачивался вверх колесами, из открытых кабин выпали четыре комочка, над ними раскрылись парашюты. Так паслись командир корабля, второй пилот и два воздушных стрелка. Из «Дугласа» не выпрыгнул никто. Все это видели и летчицы. Они выложили из полотнища разорванного парашюта сигнал ТБ-3 – «О» и стрелу, указывающую направление к месту бедствия. Спасшийся командир ТБ-3 Наумов рассказывал потом, что комдив Сорокин, летевший в их самолете, стоял перед катастрофой в кабине пилотов. Он грозил экипажу приближающегося «Дугласа» кулаком, кричал:

– Убьет он нас!

Наумов обернулся, и в этот момент произошел удар. Сорокин бросился в штурманскую кабину за парашютом, но не успел. Летчиков ТБ-3 и стрелков выбросило из открытых кабин. Приземлившись, все четверо бросились к горящему «Дугласу», принялись сбивать пламя, но спасать там было некого. Вместе с Сорокиным погибли другие члены экипажа, корреспондент и все, кого комдив пригласил лететь с собой. Этот полет не был вызван необходимостью! Наоборот Сорокину предписывалось из Москвы руководить полетами из штаба и категорически запрещалось вылетать к месту посадки «Родины».

Что касается виновника катастрофы Героя Советскою Союза флагштурмана ВВС А. Бряндинского, то он вообще должен был встречать экипаж «Родины» на земле в Хабаровске. Бряндинский перед вылетом в резкой форме отверг предложение Сахарова уточнить место посадки «Родины». Он красным карандашом обвел на своей карте круг и поставил в нем крест. Кто-то из присутствующих мрачно пошутил: «Как бы этот крест не оказался дубовым». К несчастью, шутка оказалась пророческой. Заводской летчик П. Генаев по просьбе члена военного совета Литвиненко слетал на реку Амгунь и вывез тела Сорокина и Бряндинского. Их похоронили в Комсомольске-на-Амуре. Об остальных погибших попросту забыли.

Только в 1968 году охотники нашли в тайге разбитые самолеты и человеческие останки. На следующий год группа энтузиастов во главе с Героем Советского Союза уроженцем села П. Осипенко старшим лейтенантом Бубениным добралась до места катастрофы и предала земле прах авиаторов. Надеюсь, теперь каждому станет ясно, что поисковые работы не относятся ни к интригующим развлечениям, ни к романтическим приключениям.

При потере Су-27-го погода постоянно вставляла палки в колеса. На третий день поиска облачность забила весь север, даже вороны сидели нахохлившись и не думали летать. Вертолетчики с утра выполняли полеты по санзаданиям над Амуром в ближайшие поселки. К полудню облачность приподнялась, и в эту щель, между небом и землей ныряет экипаж МИ-8 командира Павла Ершова. Пять часов полета, когда видно только под собой и чуть-чуть впереди. Ближе к Шантарским островам облачность понижалась до 15 метров.

На следующий день, немного отдохнув, в район поиска снова уходит экипаж Олега Хвостова, Николая Ляшуна, старшего штурмана Валентина Стасенко. Долгие часы поиска заканчиваются безрезультатно.

Над морем барражируют вертолеты: В. Иващенко, А. Куянова, представителя корпуса Патрина. В районе бедствия все дни поиска в воздухе находятся тяжелые корабли АН-12, гражданские, МАПовские, ПВО. Командиры кораблей: Романов, Македонов, Коваленко помогают в поиске вертолетам с большой высоты, ретранслируют связь, пытаются запеленговать радиомаяк капитана Молоканова. В районе поиска постоянно находятся по три-четыре воздушных судна. Работа проходит слаженно и напряженно. В один из ненастных дней в поселок Тугур из Комсомольска-на-Амуре прибывает военный вертолет. Из Николаевска-на-Амуре вылетает инспектор по безопасности Анатолий Шишацкий расследовать причины «партизанского» полета вояк без связи, прогноза погоды, разрешения. В Николаевской зоне за безопасность любого полета ответственность лежит на командире объединенного отряда Валерии Долматове. Что подтолкнуло на безответственный поступок экипаж-нарушитель? Жена Володи Молоканова воспользовалась знаниями экстрасенса, который, положив руку на фотокарточку, определил Шантарские острова местом обитания живого капитана. Дошел слух и из Тугура от охотников, якобы нашедших в тайге часть самолета с сидящим там летчиком. От таких сведений немудрено и разум потерять. Плохо знали военные психологию таежников, использующих всякую возможность пообщаться с людьми, а попутно решить и свои проблемы. Заказывать вертолет для своих нужд трудно и накладно, а тут за хитро придуманную сказку с сногсшибательным сюжетом, получай ковер-самолет в виде вертолета. Просто и удобно. Военный вертолет облетел все охотничьи избушки, побеседовали с «очевидцами» сенсационной находки и единодушно пришли к выводу: вымысел налицо.

Утихали небылицы, закрывались осмотренные квадраты, а завеса тайны оставалась за семью печатями. Вся тяжесть работы легла на Николаевский отряд. В первые дни поиска погода была настолько отвратительной, что не только по документам, но и по здравому смыслу летать было нельзя, но в сознании летчиков не укладывалось «нельзя», если товарищ, летчик, человек в беде. Когда он ждет их помощи, надеется на них. И они принимали решение на вылет, а командир НОАО Валерий Долматов, летные командиры, подписывали задания, беря на себя, громаднейшую ответственность за жизнь своих людей. Разрешали вылет в нарушение всего и вся: правил, инструкций, указаний, регламентирующих летную работу.