Гарленд продолжал буравить Мону мрачным взглядом, и у нее болезненно сжалось сердце.

– Значит, ты советуешь мне смириться? – холодно спросил он.

– Да, так будет лучше всего.

– Что же мне смотреть, как моя дочь, словно лунатик, прямой дорогой движется к пропасти?..

– Дай им время, и этот брак никогда не состоится. И никакая пропасть Софи не ждет – если только своим отношением ты сам не подтолкнешь ее.

– Спасать девчонку от необдуманных шагов – это значит давить на нее?

– Все зависит от того, как ты будешь это делать, – назидательно произнесла Мона. – И давай сегодня больше не будем затрагивать эту тему. Она слишком опасна.

Арни поднялся с дивана и стал мерить шагами комнату.

– Мона, как долго, по-твоему, мы сможем молчать о том, что делается с этими детьми? А вдруг они наделают глупостей?

– Не знаю. Я надеялась, что все наладится, но, похоже, мешает твое упрямство. Ты согласен?

Арни уклонился от ответа и, помолчав, сказал:

– Я знаю, о чем вы с Софи говорили.

– Ах, какие мы проницательные!

– Я поднялся наверх и случайно услышал, как она сказала, что у тебя хватило смелости следовать велению своего сердца. За что и восхищается тобой.

– А я ответила, что то была не смелость, а глупость, – парировала Мона. – Этого ты не слышал? Или просто не хотел?

– Нет. Я не привык подслушивать и ушел.

– Я сказала ей, что мой брак был самой большой ошибкой в жизни!

– Да, могу себе представить. И тем не менее…

– Ну, ну?

– Софи находится под твоим влиянием. Так почему же ты не можешь помочь мне контролировать ее, а вместо этого выступаешь против меня?

Неправда, ничего ты не хочешь понять, – обиделась Мона. – Я всего лишь пытаюсь доказать тебе, что тот контроль, к которому ты стремишься, ничего не даст. Я пыталась остановить тебя, чтобы ты не потерял дочь.

– И все же я теряю ее.

– А осуждаешь меня.

– Нет, – торопливо возразил он. – Просто я не могу отделаться от мысли, что все могло бы быть по-другому.

– Ты хочешь сказать, по-другому, если бы не я? Если бы ты никогда не встретил меня, да?

– Прекрати! – раздраженно отмахнулся Арни. – Ты права: больше говорить не стоит.

– Но ты дал понять, что пришло время во всем разобраться.

– Я этого не говорил…

– «Как долго, по-твоему, мы можем молчать о том, что делается с этими детьми?» – процитировала она. – Выяснение отношений может положить конец нашим чувствам, потому что ты боишься посмотреть правде в глаза. А правда заключается в том, что ты осуждаешь меня за все события последнего времени. Почему бы тебе не признаться в этом, как я призналась в ошибках молодости?

Арни промолчал, но выражение его глаз было достаточно красноречивым. Мона понимала, что ей было бы лучше промолчать, но ее терпение подошло к концу. Ее обуяло дьявольское желание высказать ему в лицо самые жестокие упреки.

– Так признайся, – потребовала она. – Признайся, что ты предпочел бы никогда не встречать меня. Но без моей помощи ты так и оставался бы в неведении, что Софи уже выросла. Без меня ты мог бы вечно держать ее заложницей своих старомодных взглядов.

– Хватит! – обрушился на нее громовой раскат голоса. – Ты права, мы не можем быть вместе, если только и делаем, что оскорбляем друг друга.

– Оскорбляем? Тогда давай прекратим наши отношения. И немедленно. – Мона отвернулась, чувствуя, как к глазам подступают слезы.

– Если ты этого хочешь…

– Хочу, – едва ли не выкрикнула она. – Я люблю тебя, Арни, но у меня больше нет сил. Я не могу быть девочкой для битья каждый раз, когда жизнь преподносит тебе урок. Прости. Я устала и не могу смотреть на мир твоими глазами. Этого никогда не будет.

Мона повернулась и направилась к дверям, но Арни преградил ей дорогу. До него наконец дошло, что случилось.

– Подожди, не уходи.

– Что толку, если я останусь? – тяжело дыша спросила она. – Мы оба понимаем, что рано или поздно все должно кончиться. Так давай не будем тянуть.

– Это не может кончиться, – взволнованно возразил Арни. – Мы любим друг друга.

– Мне кажется, что этого недостаточно. Мы не дети, чтобы верить, будто любовь решает все проблемы. А вот то, что она делает людей более требовательными друг к другу, – это факт. Если бы я не любила тебя, мне было бы безразлично, как ты относишься к дочери, ко мне, к себе, наконец… Мы только мучаем друг друга.

– Мона, дорогая! – Он сделал к ней шаг, но она отпрянула.

– И вот что я скажу тебе, Арни. Как бы ты ни хотел, мы больше никогда не встретимся, потому что я этого не желаю.