После временного затишья на нашем участке вновь ожидались ожесточенные бои. Противник подтянул свежие силы и накапливает их в непосредственной близости к фронту. Ростову угрожает смертельная опасность.

Стояла холодная ветреная погода. Низко плыли тяжелые тучи, время от времени поднималась поземка. Уже несколько дней, как Дон скован льдом. Старожилы не помнят, чтобы река так рано замерзала. По льду из Ростова отходили наши войска…

Оказывается, в Ростове в помещении обкома партии состоялось заседание Военного совета фронта. На этом заседании были приняты меры, чтобы избежать возможного окружения наших войск.

Теперь было понятно и раздражение командира полка и тон, каким он отдавал приказ. Не от хорошей жизни наше командование посылает днем, при ясной видимости, бомбардировщиков. Сколько их вернется с этого задания? Однако Телегину я ничего не сказал и продолжал выслушивать боевое задание.

В прикрытие бомбардировщиков назначались мы с Муровым.

– Двое?- невольно вырвалось у меня.

– А ты сколько хочешь?- неожиданно разозлился командир полка.- Сам же понимаешь… Кого еще?

Я невольно прикусил язык. В самом деле, за время боев наши авиационные части понесли большие потери. Наша промышленность, эвакуированная из занятых районов на восток, еще не успела развернуться на новых местах.

Четко повторив задание, я вышел от командира. Техники уже подготовили самолеты.

Получая задание, а затем сопровождая бомбардировщиков, я понимал, что на войне, а особенно на такой войне, частенько приходится принимать вынужденные решения. Особенно укрепился я в этой мысли, когда бомбардировщики добрались наконец-то до цели.

Глазам представился целый массив, огромное скопление танков. Вражеские машины стояли без маскировки. Их было такое множество, что я даже растерялся. Вся эта стальная армада нацеливалась на Ростов. Бомбардировщики ринулись утюжить. Вниз полетели тяжелые бомбы. В несколько минут вся армада скопившихся танков была разметана, деморализована, сожжена. Бомбардировщики успели вовремя.

Недолгое контрнаступление советских войск, потеснившее немцев, остановилось, и враг собирал силы для решающего штурма города. В небе шли беспрерывные бои. Наши бомбардировщики и штурмовики наносили удары по скоплениям танков, а истребители ввязывались в упорные воздушные схватки.

19 ноября гитлеровцы прорвались на северную окраину города. На другой день при поддержке авиации они попытались захватить переправу через Дон в районе Аксайской, но наши войска, занявшие оборону на берегу, не дрогнули. Враг стал искать более уязвимое место в обороне Ростова. И нашел. Фашисты ворвались в город. На улицах завязались кровопролитные бои. Начался отвод наших войск за Дон. В конце ноября командование советских войск собрало достаточно сил для нового контрудара. Перейдя в наступление, части южного фронта быстро выбили немцев из Ростова. Разбитые танковые части фашистов под командованием генерала Клейста откатились к Таганрогу. Немцы понесли большие потери в живой силе, боевой технике, военном имуществе и снаряжении.

В упорных кровопролитных боях за Ростов буквально каждый день задержки вражеских войск означал большой стратегический выигрыш. Ради этого и приходилось жертвовать. И прав был, конечно, Федор Телегин. Потерять шесть бомбардировщиков за один вылет – не шутка. Но гибелью этих машин, повседневными постоянными жертвами на других участках и пришла в конце концов к нам победа.

Со своей стороны мы тоже понимали все. Не понять невозможно. Но одно дело понимать спокойным рассудком, а другое — видеть, как на твоих глазах гибнут и гибнут смелые, боевые, великолепные ребята. С этим примириться трудно. Если бы у нас хоть в прикрытие побольше истребителей! Но нет, всего в обрез! Черт возьми, настанет ли наконец день, когда мы, наши летчики, будут давить врага превосходством в технике? Ведь в единоборстве немцы нам явно уступают. Значит, все дело в технике. Скоро ли она у нас будет?

Немцы напрасно бахвалились, разбрасывая листовки: «Ростов возьму бомбежкой, Кавказ пройду с гармошкой!». Под Ростовом нашли свою бесславную гибель отборные дивизии немецкой группы армий «Юг» под командованием фельдмаршала Рунштедта. И если наши войска все же вынуждены были оставить город, то только потому, что превосходство противника в живой силе и технике было слишком уж подавляющим.

Именно под Ростовом, помнится, у нас появились так называемые «безлошадные» летчики. То есть летчики были, а самолетов не хватало. Пополнение техникой пока шло крайне медленно. Нередко летчики находились непосредственно на авиационных заводах и перегоняли на фронт по два-три самолета, а иногда и по одному. Едва самолет сходил с конвейера, его тут же отправляли на фронт. В полках на каждый исправный самолет имелось два, а то и три летчика. Пока один уходил на задание, другой ждал его возвращения с парашютом в руках. И каково было огорчение, если самолет возвращался поврежденным.

За день исправные самолеты совершали до десяти боевых вылетов. Не удивительно, что большая часть машин находилась в ремонте. На плечи техников ложилась огромная нагрузка. Ночи напролет они готовили самолеты к боевым полетам.

После Ростова мы некоторое время базировались в Батайске, затем на станции Верблюд, в Котельниково. Все это были этапы горького пути отступления…

Однажды, после изнурительного дня, который пришлось провести почти целиком в воздухе, я, закончив полеты, пришел к комиссару полка Ивану Федоровичу Кузьмичеву.

– Разрешите, товарищ полковой комиссар?- обратился я по всей форме.

Иван Федорович был утомлен, но моя официальность настолько его изумила, что он живо приподнялся.

– Заходи, заходи, Сергей! Что случилось?

– Вот!- стоя по стойке смирно, я протянул ему коротенькое заявление. Это было заявление о моем желании вступить в ряды Коммунистической партии.

– О!- воскликнул Иван Федорович.- Давно пора, Сережа.

– Как-то казалось, что еще не достоин,- сконфуженно сказал я.- Не подготовлен, что ли…