И тут как раз он задал вопрос:

— Так что же, Борис мне ничего не оставил?

Она пожала плечами.

— Я не знаю, о чем ты говоришь, Варгуз.

В ту же секунду многоопытный зэк понял, что питерский общак, а точнее, его деньги, у Ксении.

— Значит, говоришь, вообще ничего не оставил?

Этот, повторный, вопрос был задан с такой подозрительной интонацией, что женщина почувствовала: рецидивист обо всем догадался.

Ксения стала лихорадочно искать выход. И, кажется, нашла. Не так давно она виделась с подругой, сотрудницей секретной лаборатории ФСБ. Ксения часто жаловалась ей на свою проклятую жизнь, на подлеца мужа.

И однажды подруга сказала: «А ты его отрави».

«Как это»?

«В ФСБ есть такие препараты, так называемые внесписочные. Одна таблетка — и у человека через двадцать четыре часа инфаркт. А таблетка эта самоуничтожается. Никакой патологоанатом ничего не найдет».

«Какие страшные вещи ты говоришь!» — возмутилась тогда Ксения.

«Могу сказать еще кое-что пострашнее — мой муж мне тоже надоел до смерти. Недавно скончался от инфаркта».

Ксения не нашлась, что сказать. А потом, в особенно тяжелый день, она попросила подругу принести ей ту самую таблетку. Но так и не решилась ею воспользоваться. И лежит она в укромном месте на кухне…

— Дело в том, — между тем продолжал Варгуз, — что Борис являлся кассиром и хранителем питерского общака. И не такой Борис был человек, чтобы у него вот так, без следа, вверенные ему башли испарились.

«Этот старый бандит хочет забрать последнее, что у нас с дочерью осталось», — сделала Ксения окончательный вывод.

— Ты знаешь, Варгуз, — как можно ласковее сказала она, — я ведь еще не разбирала его бумаги. Скорее всего, там и сыщется след вашего, как ты говоришь, общака. Приходи через денек. Я думаю, все найдется, все образуется.

Недоверчивое выражение не исчезло, однако, из глаз Варгуза. Тем не менее денек он согласился подождать.

— Ну, а что ж мы с тобой ничего не выпьем, Варгуз, хотя бы в память о Борисе? Давай свой коньяк. Пойду на кухню за рюмками. И сыр у меня есть швейцарский в холодильнике.

Ксения вернулась с кухни с подносом, на котором стояла бутылка, блюдечки с нарезанным лимоном, ломтиками сыра, рюмки с коньяком…

Когда Посланник, вызванный боссом, прибыл в офис, там уже ждали его и сам Келарь, и Зямба, и Лухарь.

На Келаре не было лица, да и другие как-то поеживались.

— Для вновь прибывших повторяю: в кейсе Хьюберта оказалась полная туфта. Дискеты пустые.

— Откуда это известно? — робко спросил Посланник, озабоченный сейчас со всем другими проблемами. — Ведь они же были защищены персональным кодом.

— Да и код-то этот был туфтовый, — презрительно произнес Келарь. — Винтарь легко разобрался с ним. — Он повернулся к Лухарю. — Твой Албанец не ошибся? Выпотрошил именно того, кого заказывали?

Петр, однако, держался уверенно:

— Номера «мерсов» совпадают. И внешность клиента с фотокарточкой — тоже. Кроме того, Албанец говорил, что клиент — иностранец. По-русски не знает ни хера.

— Может быть, этот кейс везли для отвода глаз? — высказал предположение Посланник. — А настоящий был где-нибудь под креслом?

Келарь не стал комментировать эту идею и снова обратился к Лухарю:

— Ты как общаешься с Албанцем?

— По электронной почте, — ответил Петр и зачем-то уточнил: — По «и-мэйлу».

Этот ответ неожиданно разозлил Зямбу:

— По «мэйлу», мать твою! А ну-ка выйди в коридор и стой там, пока не позовут!

Лухарь взглянул на Келаря, как бы ища у него защиты, но тот отвел глаза. Петру пришлось удалиться. Последнее время, после ликвидации Бимбера, он явно вызывал раздражение у Зямбы. Диспетчер часто ловил на себе неприязненно-подозрительный взгляд кавказца. «Поганая усатая морда!» — со злобой подумал он, выходя из кабинета.

— Надо поставить телефон этой падлы Лухаря на прослушку и установить за ним наблюдение, — предложил Зямба. — Посмотрим, какая у них там с его киллером «мэйла»!

Келарь, подумав, согласился, но с одним исключением:

— Следить за ним по всему городу не возможно. Да у нас и сил таких нет. Сейчас пацаны другие задачи решают. Достаточно взять под контроль его хазу.

На том и порешили.

Посланник, как человек осторожный, в основном помалкивал, поскольку считал, что перед ним разыгрывают комедию. Он полагал, что кейс взят правильный, но платить киллеру Келарь не желает, поскольку все равно решил свалить за бугор. А что все остальные останутся тут под оптическим прицелом Албанца, ему по фигу.