Ивар огляделся. Вокруг него лежали трупы, посеченные самым чудовищным образом. На лице того воина, что едва не сразил конунга, застыло удивление, а горло его выглядело развороченным, точно кто-то выдрал степняку кадык.

Ивар скривился и вместо ожидаемой гордости почувствовал только стыд. Давно он не впадал в священное неистовство, к которому другие стремятся, ищут его, надеясь стать берсерками. Сегодня это случилось, и на душе стало мерзко. Что за слава убивать людей, будучи безумным, бросаться на них точно дикий зверь, не ведающий ни боли, ни страха?..

Да еще и клинок потерял самым позорным образом.

– Всех убили? – спросил Ивар.

– Один ушел, – вздохнул Харек. На чистом лице молодого воина легко читалась досада. – Я ему стрелу в бок вогнал, а он все равно удрал… Может, сдохнет где по дороге…

– Да, с нашей удачей в это верить трудно. – Нерейд с хрустом поскреб подбородок, покрытый медного цвета щетиной.

– Это точно, – Ивар подобрал меч, который лежал тут же, рядом с рассеченным арканом, похожим на дохлую змею. – Поэтому все в седла!

Конь едва не застонал, когда Ивар взгромоздился ему на спину. Явно надеялся передохнуть от скачки по такой жаре.

– Будем ехать без ночевки, – сказал Ивар, оглядывая дружинников, – Если лошади падут, пересядем на запасных. Наш единственный шанс – в скорости.

Солнце наполовину погрузилось за горизонт и торчало из-за него, словно горб огненного зверя. Степь заливали потоки беспощадного, багрового света. Жара немного улеглась, но по-прежнему заставляла обливаться потом, а сердце – колотиться обезумевшим дятлом.

За целый день скачки не встретили ни единого зверя, даже птицы, не слышали других звуков, кроме шелеста ветра и топота копыт. Степь была мертва, словно боги только что сотворили ее и не успели наполнить даже мелкой живностью.

– Вот и убежище, – сказал Лычко сиплым голосом, когда впереди открылся небольшой овраг, похожий на шрам на ровном лике земли. – Тут должно быть озерцо… Из оврага тянуло влагой, но ветви кустарника, которым заросло его дно, с сухим треском ломались, едва их касались осторожно спускавшиеся всадники.

– Да, озерцо-то того… – проговорил Ивар.

От плескавшейся здесь воды осталось обширное пятно жирно блестящей грязи. Там и сям колыхались лужицы грязной жидкости, пить которую не стали бы даже свиньи.

– Ладно, остановимся, передохнем, – сказал Ивар. – Тут хоть тенек… Скафти, ты наверх, следить за степью!

Крутые склоны оврага надежно прикрывали от яростного светила. Воины, слезая с коней, которые за день приобрели окрас цвета степной пыли, без сил попадали на землю. Бешеная скачка измучила всех.

– Тут всегда так? – спросил Ингьяльд хрипло. Глотки у всех пересохли, а лишней воды, чтобы смачивать их, не было. То, что пили, тут же выступало на коже, постепенно испаряясь в жаркий воздух. – Мертво и знойно.

– Нет, раньше было по-другому, – ответил Лычко. – Трава зеленела, а в воздухе было тесно от птиц…

– Жаль, что все изменилось, – вздохнул эриль. Дальше лежали молча, слышалось лишь судорожное дыхание.

– Облако пыли на юге! – донесся сверху полный тревоги крик Скафти.

– Никак, по нашу душу, – Ивар с трудом поднялся на ноги, полез по крутому склону. Ссохшаяся глина осыпалась под сапогами, кусты, за которые хватался, ломались. Еле-еле втащил себя наверх.

Молодой викинг, лежащий у самого края оврага, повернул голову к конунгу. На его потном и грязном лице блестели серые глаза.

– Вон там!

Но Ивар уже и сам разглядел вздымавшееся над южным горизонтом облачко пыли. Оно неторопливо смещалось к западу, хорошо видимое в последних лучах заката.

– До тьмы они сюда не доберутся, – Ивар закашлялся, выплюнул темный комок. – А потом нас самих здесь не будет!

Вряд ли весть о сегодняшней схватке распространилась по всей Степи, хотя нельзя исключать и такого. Тогда десятки летучих отрядов кинутся искать наглецов, рискнувших забраться в вотчину кочевников. Проскользнуть сквозь раскинувшуюся над миром зноя и сухой травы сеть будет очень непросто…

Сумерки держались в небе недолго. Ночь упала на степь, словно черная хищная птица на жертву.