Тот подозрительно оглядел их обоих, потом отрицательно покачал головой.

Аллан оценивающим взглядом посмотрел на медленно текущую реку.

— Здесь должно быть полно форели, - сказал он. — Ты на что ловишь? На червя?

— Да, — сказал мальчишка, кивнув головой. Он вытер нос тыльной стороной ладони, пожал плечами и спросил: - А на что еще ловить?

Джессика улыбнулась мальчишке. Видимо, он жил на ферме, в полумиле отсюда. На нем были надеты тщательно залатанные джинсы и видавшая виды рубашка.

— Для того чтобы поймать форель, черви не нужны, сынок, — с улыбкой сказал Аллан. — Достаточно иметь одну руку. Неужели твой отец не показывал тебе, как ловить форель руками?

Мальчик покачал головой и невесело произнес:

—Моего отца убили. Он был солдатом. Они провели у реки целый час. За это время

Аллан научил мальчика нехитрому приему ловли рыбы руками.

На обратном пути Джессика решила задать Аллану давно интересовавший ее вопрос:

— Если тебе нравилось служить в армии, почему ты не стал подчиняться приказам?

Она ждала, что Аллан ответит что-нибудь вроде: «Не твое это дело». Но к ее удивлению он стал охотно ей рассказывать.

—Это случилось во время гражданской войны в одной из стран на юге Европы, — сказал он очень серьезно и даже с некоторым оттенком горечи. — По соседству жили люди, которые придерживались разных религиозных убеждений. И вот они начали убивать друг друга из-за разницы в вере. Вмешалась Организация Объединенных Наций. Было объявлено прекращение огня. Однако взбунтовавшиеся люди продолжали обстреливать одну из деревень, которая находилась на нашей стороне, рядом с военным лагерем. Велся беспорядочный обстрел из орудий, от которого могли погибнуть сотни людей. Я и мои товарищи хотели уничтожить позицию вражеских батарей, но нам был дан строгий приказ ни в коем случае не переходить линию разграничения.

Аллан на мгновение замолчал, устало проведя рукой по лицу.

— Но вот один из снарядов угодил в местную школу. Я и мои товарищи не могли этого стерпеть. Мы послали ко всем чертям наблюдателя ООН, перешли границу и уничтожили артиллерийскую позицию.

Джессика свернула на обочину и остановила машину. Затем повернулась к Аллану и спросила:

— И из-за этого они заставили тебя подать в отставку?

В голосе ее слышалось негодование.

Аллан пожал плечами.

— Для того чтобы утихомирить политиков, нужно было кем-то пожертвовать.

Джессика беззвучно раскрыла рот, затем безапелляционно заявила:

— Чертовы идиоты! Я бы наградила тебя медалью.

— С какой стати?

— Если бы я была солдатом, то поступила бы точно так же, как это сделал ты.

Аллан некоторое время молча смотрел на нее, потом кивнул головой и широко улыбнулся.

—Верю, что так бы оно и было, Джессика. Нравится тебе это или нет, но мы с тобой похожи во многих отношениях.

В этом у Джессики были серьезные сомнения, и она отвернулась от него, промолвив лишь:

—Ну... это как сказать.

Аллан неожиданно наклонился к ней, повернул к себе ее лицо и крепко поцеловал в губы. Затем он отпустил ее и резко спросил:

— Ты из тех, кто не успокаивается, пока не отомстит за обиду? Я тоже из таких. В нашем с тобой соперничестве победителем может стать только один из нас. Остается вопрос: ты сможешь примириться со своим поражением? Она не нашла ничего лучше, чем ответить:

— Я... я не знаю, Аллан. Вероятно, это будет зависеть от того, насколько ты будешь великодушен в роли победителя.

На губах Аллана заиграла довольная улыбка. Джессику смущал пристальный взгляд его серых глаз. Сердце ее учащенно забилось, и она сказала негромко:

— Сделай так, чтобы я могла себя уважать. Это - единственное, о чем я тебя прошу, Аллан. Уничтожь все эти газетные вырезки с моей фотографией, чтобы никто из здешних людей не знал правды. Дай мне возможность жить достойно после того, как ты меня покинешь.

— И это все? — спросил он, удивленно подняв брови. — Ты меня разочаровываешь, Джессика. Мне казалось, что твои жизненные устремления намного масштабнее. В конце концов, ты же в меня влюблена? Или я ошибаюсь?

Этот вопрос поверг ее в смятение. Не из-за его прямоты, но из-за того, что это вызвало у нее смятение чувств, чего она пыталась избежать. До сих пор ей казалось, что ее просто влечет к нему, как к интересному мужчине. Главное, что было в нем, это его сексуальная привлекательность. Теперь Джессика увидела Аллана в новом свете. Это был человек широкой души и обаяния. Он готов был пожертвовать карьерой, но не примириться с варварством и несправедливостью.

Он все еще не спускал с нее глаз, заглядывая, казалось, в самую ее душу. И все еще ждал ответа. Джессика большим усилием воли смогла отвести от него взгляд. Голос наконец вернулся к ней, и она сказала, пересиливая себя: