Шрифт:
– И очень жестокий, – закончила за него Оливия.
– Так зачем ты живешь с ним? Уйди от него! – взорвался Гаррик.
– Он никогда меня не отпустит! – горько воскликнула Оливия. – К тому же я должна заботиться об Анне!
– Об Анне? – недоуменно переспросил он. Оливия поняла, что скрытый смысл ее слов так и остался для него неразгаданным.
– Как долго ты пробудешь в Стэнхоуп-Холле? – спросила она, растирая ломившие виски. – Мне надо все как следует обдумать.
– Я сам не знаю, сколько пробуду в поместье. А что именно ты намерена обдумывать, Оливия?
Она молча подняла на него огромные глаза, исполненные любви и печали.
– Ты будешь думать о том, как уйти от своего мужа? – с надеждой спросил Гаррик, делая шаг ей навстречу.
– Нет… Да… Не знаю! – отчаянно воскликнула она. – Встретив тебя, я узнала, что такое любовь, и теперь стою на опасном распутье…
– А разве я не стою на распутье? – вырвалось у него. – Я вообще не хотел возвращаться в Англию! Меня вполне устраивала жизнь на Барбадосе, и я никого не просил о встрече с тобой, Оливия! Точно так же я никого не просил, чтобы в Лондоне появился человек, претендующий на место моего давно погибшего и всеми оплаканного брата!
– Я знаю, что все это свалилось на тебя словно снег на голову, – сочувственно промолвила Оливия. – Но и моя жизнь до встречи с тобой вполне меня устраивала. Она была простой и ясной, в ней были покой и умиротворение.
Оба замолчали. Где-то совсем рядом призывно замычала корова, запела нехитрую песенку какая-то птаха, тихий ветерок шевелил листву раскидистых дубов.
– А теперь? – тихо спросил Гаррик, первым нарушая молчание. – Теперь какой ты видишь свою жизнь?
– Я в полнейшей растерянности, – призналась Оливия. – Покоя и ясности больше нет, вместо них появились смятение, страх и…
Она запнулась, не в силах подобрать нужное слово.
– И что еще? – настойчиво повторил Гаррик, не сводя с нее глаз.
– Радость, волнение, – произнесла она, и глаза ее наполнились слезами. – Встречи с тобой приносят мне… счастье, Гаррик.
Нежно коснувшись ее щеки, он тихо произнес:
– Ты говоришь так, словно признаешься в любви…
– Так и есть, – прошептала Оливия, бросаясь к нему в объятия.
– Но ты мне не все сказала, – с ласковой укоризной произнес Гаррик.
– Да, не все, – призналась она, зачарованная его низким бархатистым голосом.
– И что же осталось недосказанным?
– Арлен ненавидит Анну, – вздрогнув, сказала она.
– Быть не может! – округлил глаза Гаррик.
– Он и меня ненавидит, – покачала головой Оливия. – И все из-за того, что Анна родилась слепой… Он ненавидит ее и меня, стыдится ее слепоты, обвиняя в этом меня…
– Он считает тебя виноватой в том, что Анна родилась слепой? – недоверчиво переспросил Гаррик.
Оливия горестно кивнула.
– Наверное, к тому же винит тебя и за то, что ты родила девочку, а не мальчика, будущего наследника?
Оливия снова кивнула и сказала, предвосхищая следующий вопрос Гаррика:
– Он не прикасается ко мне. Слишком велика его неприязнь…
– Я рад, – тотчас отозвался Гаррик, и в его голосе явственно прозвучало облегчение.
– А уж я-то как рада! – сквозь слезы улыбнулась Оливия и тут же опустила глаза.
– Ты боишься его! – догадался он, беря ее лицо в ладони и заставляя смотреть себе в глаза.
– Ужасно боюсь, – прошептала она. – Боюсь, что он расправится с Анной, когда узнает о наших с тобой встречах… Он непременно все узнает, это всего лишь вопрос времени…
Оба снова замолчали.
– Я не могу ставить под удар благополучие Анны, – тихо заговорила Оливия. – Ты обручен с мисс Лейтон, мы с тобой провели всего одну ночь, и все же ты просишь меня бежать от мужа, тем самым подвергая мою единственную и горячо любимую дочь страшной опасности. И все для того, чтобы я стала твоей любовницей…
– Нет! Я расторгну помолвку! – с жаром воскликнул Гаррик.
– Даже если ты будешь свободен от уз брака, то я все равно останусь замужней женщиной, потому что Арлен никогда и ни за что не согласится на развод, не говоря уже о том, что он никогда не отдаст мне Анну. Кроме того, есть и еще одна проблема. Человек, называющий себя Лайонелом, скорее всего мошенник, и именно тебе придется принимать наследство и заниматься всеми вытекающими отсюда делами, касающимися репутации и благополучия семьи Стэнхоупов.