— Что такое «предполагаемый незашифрованный текст»?

— О, это слова, которые всегда присутствуют в английском тексте. The, and, this [49] и так далее, и тому подобное. Мы изучаем зашифрованный текст и, например, выясняем, что the дает нам ing или shi, если пропустить это сочетание букв через таблицу; а потом используем эти маленькие открытия, чтобы обнаружить другие слова ключа. И в конце концов понимаем, с каким ключом имеем дело — то есть из какой книги он взят. Так можно взломать шифр. Это не очень сложно, но требуется компьютер или большой отряд чрезвычайно сообразительных дам.

Он улыбнулся, обнажив мелкие прокуренные зубы, и сверкнул стеклами очков. У Крозетти возникло впечатление, что когда-то в подчинении Клима был подобный отряд.

— Мой сгодится? — спросил Крозетти. — Я имею в виду компьютер, а не отряд чрезвычайно сообразительных дам.

— Да, если включить его в единую сеть с другими. В мире есть множество людей, готовых взламывать шифры ради удовольствия, и они предоставят нам свои компьютеры в то время, когда им самим они не нужны — к примеру, поздно ночью. А поздняя ночь всегда где-нибудь да наступила. И еще. Нам повезло, что это шифр тысяча шестьсот десятого года.

— Почему?

— Потому что тогда существовало очень мало печатных текстов, которые можно взять в качестве бегущего ключа. Судя по тому, что ваша мать рассказала мне о характере этих людей, я бы с большой долей уверенности предположил, что речь идет об английской Библии. Итак, приступим?

— Прямо сейчас?

— Да. Есть возражения?

— Ну… ведь уже поздно, — сказал Крозетти.

— Не имеет значения. Я сплю очень мало.

— Я предложила Радиславу бывшую комнату Патти, — вмешалась в разговор Мэри Пег.

Крозетти допил водку, подавив содрогание, какое она обычно вызывала, и встал.

— Ну, ма, ты, по-моему, уже обо всем подумала. Что касается меня, я иду спать.

Утром Крозетти проснулся не от звона будильника, а от стука в дверь, а затем мать принялась яростно трясти его за плечи. Он удивленно воззрился на нее:

— Что случилось?

— Ты должен прочесть вот это.

Она сунула ему «Нью-Йорк тайме», открытую на странице, где писали о местных преступлениях, коррупции и знаменитостях.

Заголовок заставил его мгновенно проснуться. Он потер глаза, прочитал заметку, перечитал еще раз. Короткая заметка — полицейские, как обычно, держат рот на замке. Однако в тексте встретилось слово «пытка», и от этого живот у Крозетти свело.

— Звони Патти, — сказал он.

— Уже, — ответила Мэри Пег, — но у нее включен автоответчик. Я оставила сообщение. Она перезвонит. Что скажешь?

— Выглядит скверно. Он исчез сразу после того, как я продал ему рукопись, потом, по-видимому, пробыл пару месяцев в Англии, с Кэролайн или без нее. И едва вернулся сюда, как его замучили до смерти. Может, рукопись пьесы действительно существует? Он узнал, где она, а кто-то узнал о том, что он узнал, и пытал его, добиваясь сведений.

— Альберт, ты рассказываешь какое-то кино. В реальной жизни такие вещи с английскими профессорами не происходят.

— Тогда почему его пытали и убили? Не ради же пароля для доступа к банкомату.

— Может, это месть матери какого-то совращенного им мальчика. Из того, что нам известно о его склонностях, он вполне мог быть замешан в не слишком чистоплотных делах.

— Ма, поверь, кино там или нет, но все происходило именно так… Я хочу встать.

Мать вышла. Принимая душ, Крозетти мысленно вернулся к Ролли и замыслу своего кино; возникла мысль о том, что, возможно, она и есть главная злодейка, эдакая Бриджит О'Шонесси, как ее сыграла Мэри Астор в «Мальтийском соколе». Мать ошибается. Жизнь не просто похожа на кино; кино причина того, почему жизнь такова. Фильмы учат людей, как вести себя, как быть мужчиной, как быть женщиной, что забавно и что ужасно. Их создатели не думают об этом, они просто стремятся делать деньги; тем не менее все именно так.

И все это есть в «Соколе», втором его любимом фильме. «Чайнатаун», в конечном счете, о том же самом, только действие осовременено для семидесятых годов. И почему, интересно, ему так нравятся фильмы о плохих девушках? «Бонни и Клайд», [50] «Ее звали Никита» [51] и множество других. Он спрашивал себя, какую роль играет он сам — мертвого Майлза Арчера, или убитого морского капитана в побочной сюжетной линии, или же Сэма Спейда? [52] «Ты убила Майлза и ответишь за это». И: «Надеюсь, дорогая, тебя не повесят за эту нежную шейку. Да, ангел мой, я тебя сдам». Он почти наизусть знал сценарий и произносил эти строчки с характерной для Богарта шепелявостью, спрашивая себя: смог бы он «сдать» Кэролайн Ролли, если бы до этого дошло? Если бы выяснилось, что она помогала убивать Булстроуда. Или, может, он не стал бы ее «сдавать», а просто вырубил. Стоило лишь представить себе это, и сердце забилось чаще. Он сделал воду похолоднее и подставил разгоряченное лицо под прохладные струи.