– Отличная мысль, отец.

– Это вовсе не отличная мысль. На самом деле у нас нет защиты, да будет воля Ал-лаха, - сказал он.

Прошло много времени, прежде чем я снова открыл рот.

– Я говорю только после серьезного размышления.

– Размышление ведет к глубоким заключениям.

– Мы здесь счастливы и довольны, - сказал я.
– Но после того, как мы прожили здесь несколько месяцев, постепенно становятся видны некоторые несоответствия, кото-рых мы не предусмотрели.

– Ты говоришь слова, которые намекают на несколько возможностей, - сказал Ибра-гим.

– Я говорю об обороне, - сказал я, но добавил торопливо: - Можно найти и другую тему для обсуждения.

– Да, мы могли бы обсудить что-нибудь еще, - сказал отец, - и продолжать до ночи, но после этого у нас не будет иного выбора, как вернуться к той же теме.

– Не мое дело обсуждать качества наших мужчин, раз ты у нас глава, - сказал я.

– Но относительно одной и той же ситуации может быть несколько правд, - сказал отец, - в зависимости от обстоятельств.

– Наши обстоятельства создали некоторую математическую неустойчивость, - ска-зал я.

– Что бы это могло быть?
– сказал отец.

– Пока что у нас удобная ситуация со сменой заданий для мужчин - сторожить, хо-дить в Иерихон и к источнику, ставить ловушки, собирать дрова, работать на цистерне. Это действовало хорошо... до сих пор.

– Ты упомянул неустойчивость?

– Еще два охранника в ночное время, патрулирующих вблизи моря. Прости меня, отец. Когда я говорю, я часто забываюсь, и честность берет надо мной верх. Камаль в ночной страже внизу бесполезен. Омар под вопросом. Остаются Сабри, Джамиль и я.

– Ты, самый младший, судишь о братьях?

– Прошу тебя не быть суровым к моей правдивости, взявшей верх надо мной. Я знаю, что всего лишь повторяю то, что ты и сам уже знаешь.

– Ты присваиваешь мои полномочия...

– О нет, отец. Без тебя мы беззащитны. Но иногда и пророку нужно напоминание.

– То, о чем ты говоришь, имеет разные стороны, о которых мне возможно следовало бы напомнить.

– Камалю ночью будет лучше в любящих объятиях Фатимы, - сказал я.
– Я видел, как он бежал перед лицом опасности.

– Где?

– В Яффо. Когда его оставили стеречь женщин, он убежал. К счастью, с женщинами ничего не случилось.

– Я подозревал Камаля. Грустно это слышать.

– Когда он внизу ночью у моря, мы с таким же успехом могли бы поставить там Аб-салома или козу. По крайней мере они бы произвели больше шума.

– А Омар?

– Слабость Омара - определенно не в недостатке храбрости, - сказал я быстро.
– Только в глупости. В темноте он не умеет маневрировать в одиночку. Я дважды был с ним на охране внизу, и мне пришлось разыскивать его до рассвета.

– Джамиль, Сабри?

– Они превосходны.

– Я не знал, что ты такого высокого мнения о Джамиле.

– Он мой брат. Я люблю его.

– Но ведь и Камаль и Омар тоже.

– Я хочу оценить качества Джамиля. Он любит драться.

– Я подумаю над тем, что ты сказал, и может быть оставлю на вас троих внешний ночной пост.

– Но это ставит вопрос о численном несоответствии и о честности, которая взяла верх надо мной. Нам нужны два комплекта хороших часовых внизу у моря.

– Наверно, ты не ожидаешь, что хаджи Ибрагим оставит свой столь важный команд-ный пост.

– Эта мысль никогда не приходила мне в голову, - быстро ответил я.

– В таком случае нет способа исправить это несоответствие.

– Одна туманная возможность пришла мне в голову, - сказал я.

– Ты пытаешься обсуждать со мной или убеждать меня?
– сказал Ибрагим.

– Просто стараюсь исправить несоответствие. Днем мы могли бы больше занять Ка-маля и Омара тем, что они могут делать. Как ты уже знаешь, отец, никого из них мы не можем послать в Иерихон, потому что они уже там напортили. Сведения, с которыми они возвращаются, редко бывают верными, и они могут даже выдать наше местоположение. Им надо заниматься чем-нибудь вроде сбора дров, установки ловушек, хождения к источ-нику. Им нельзя давать такие задания, где нужно принимать решения.

– Если то, что ты говоришь, найдет отклик в моем сердце, то нам придется делать это тремя ночными сторожами.

– Это будет нагрузка, которую нам не нужно нести... математически, - сказал я.

– Ишмаель, не пытайся просвещать меня своей образованностью. У нас шесть чело-век. Я должен оставаться на командном посту, еще двое ничего не стоят. Остаются трое. Разве не получается в общей сложности шестеро?

Я закрыл глаза, затаил дыхание от страха, как со мной часто бывало, и сказал: