Шрифт:
Он нарядился в лучшее, спустился с холма, перешел шоссе, остановился перед сто-рожевым постом киббуца Шемеш и попросил разрешения повидаться с Гидеоном Ашем.
Глава одиннадцатая
Апрель 1948 года
Домик Гидеона Аша отличался от других. Как один из немногих оставшихся основа-телей киббуца, он был удостоен привилегии иметь собственный водонагреватель на кры-ше. Домик представлял собой двухкомнатную спартанскую штучку: маленькая спальня и чуть большая комната, служившая гостиной, столовой, кабинетом. Его отлучки из киббуца не позволяли ему пользоваться общей столовой, и киббуцники проголосовали за пре-доставление ему маленькой кухни. Пара личных телефонов на столе выглядела как заклю-чительный аккорд его особого положения.
На стук в дверь Гидеон поднял глаза от вечной стопки документов.
– Войдите.
Охранник придержал дверь открытой, пока входил хаджи Ибрагим. Он попросил Ибрагима развести руки в стороны и начал его обыскивать.
– В этом нет надобности, - сказал Гидеон.
Они не виделись почти три года, и вначале воцарилась неловкость. Гидеон поднялся и протянул руку. Ибрагим взял ее, они по-медвежьи обнялись и похлопали друг друга по плечам. Гидеон махнул рукой на стул напротив.
– Твои сыновья в порядке?
Ибрагим кивнул. Они помолчали. Ибрагим отметил отсутствие роскоши, а также книги, занимавшие все свободное место - сотни книг, грудами в каждом углу.
– Я часто думал, как ты живешь, - сказал Ибрагим.
– Здесь полно книг. Я даже вижу книги на арабском. На скольких языках ты читаешь?
Гидеон пожал плечами.
– На пяти... шести... семи.
– Это впечатляет. Ишмаель читает мне из палестинской "Пост".
Гидеон ощутил напряженность, но не показывал вида, пока араб старался поймать ускользающую ниточку беседы. Он открыл нижний ящик письменного стола, извлек бу-тылку шотландского виски и толкнул стакан по столу.
– Привет от наших британских защитников.
Ибрагим протестующе поднял руки.
– Ты же знаешь, мне от этого плохо.
– Вина?
Мухтар отказался. Гидеон открыл другой ящик, пошарил там, нашел палочку гаши-ша и бросил ее Ибрагиму.
– Ты покури. А я выпью, - сказал Гидеон.
– А охранники?
– Они не отличат гашиша от конского навоза.
Две затяжки, и напряженность смягчилась. Ибрагим вздохнул и опустил голову на руки.
– Все это - все равно, что пытаться замостить море.
– Что я могу сказать? Мы этой войны не хотим, Ибрагим.
– Я хотел бы быть бедуином. Они знают все приемы, как выжить.
– Его ум затума-нился после новой затяжки.
– Я видел Рош-Пину. Проезжал через нее.
– На пути в Дамаск, где ты встретился с Фавзи Кабиром и Каукджи, а также с Абдул Кадаром, которого, плохо ли, хорошо ли, больше нет с нами. Полагаю, они позвали тебя не для того, чтобы пожелать тебе хорошего урожая от твоих оливковых деревьев.
– Так унизительно видеть, как мои люди бегут. Может быть, для евреев унижение не так чувствительно. Вас ведь унижали много раз и во многих местах. А нас унижение уничтожает.
– В чем дело, Ибрагим?
– На меня жутко давят, чтобы эвакуировать Табу.
– Знаю.
– Если я выведу своих людей, пусть на короткое время, смогу ли я вернуть их обрат-но?
– Если мы оставим киббуц Шемеш, позволят ли нам арабы вернуться?
– вопросом на вопрос ответил Гидеон.
– Нет, конечно нет. Гидеон, что ты можешь мне сказать?
– Мы не проводим такой политики, чтобы выгонять арабов из Палестины. Ни один ответственный человек среди нас не питает иллюзий, что мы можем создать государство без мира с нашими соседями. Видит Бог, мы не хотим приговорить себя и своих детей к поколениям кровопролития. Мы пытались дотянуться до каждого арабского лидера. Но все они решили воевать.
– Можешь ты мне сказать... договаривались ли вы с какими-нибудь арабскими де-ревнями? Останутся ли какие-нибудь из них?
– Мы договорились. Даже с деревнями в Иерусалимском коридоре.
– О чем?
– Не идите на нас войной, тогда и мы на вас не пойдем войной. Все просто. В один из этих дней вы узнаете, что евреи Палестины планируют для вас лучшее будущее, чем ваши знаменитые братья по ту сторону границы.
– А если, допустим, я попрошу о том же для Табы?
Гидеон встал и вздохнул.
– Она стала враждебной деревней. Около трех десятков твоих людей находятся в ополчении Джихада. Более пятидесяти участвовали в нападении на Кастель. В Табу нере-гуляры приходят и уходят, когда захотят. Другими словами, вы активно участвуете в по-пытке выморить голодом сто тысяч человек в Иерусалиме. Ибрагим, я не хочу предложить напасть на Табу, но стоит начаться войне, как верх берут неуправляемые силы.
– Я погиб, - сказал Ибрагим.
– Как раз арабы-то меня и выживают.
– Знаю.