Когда за окнами совсем стемнело и читать при лучине стало невозможно, юноша со вздохом отодвинул книгу и спросил:

– Учитель, а откуда вы знаете Хорта? Ведь он живет в таком медвежьем углу.

– В углу? – Маг повернул голову, и Леслав вздрогнул, настолько Родомист в этот миг походил на своего животного-покровителя, огромного черного ворона. – Лучше быть человеком в медвежьем углу, чем зверем в городе. А с Хортом... – Маг примолк, опустил голову. – Ровно тридцать два года назад я проходил через эти места. Времена тогда были более спокойные, и шел я в земли Остроухих. Заночевал в Болотных Выселках. А утром нового года, прямо после Смены Цикла, принесли мне младенца. Попросили: «Благослови, великий маг!» Я посмотрел и удивился, очень удивился. Мальчик родился больным, настолько сильно, что моего искусства не хватило вылечить его тогда и недостает сейчас. – Родомист нервно дернул щекой. Леслав с удивлением заметил, что по лбу учителя стекают крупные капли пота, хотя в избе было совсем не жарко. – Но не болезнь новорожденного изумила меня. Мальчик ухитрился появиться на свет в тот миг, когда старый день и прежний год, даже старый Цикл еще не умерли окончательно, а новые – не вступили в полную силу. Он родился в самый момент восхода. Ты прекрасно знаешь, что, родившись в определенный день, человек получает характеристику животного дня, его тотема. То же и с годом. Ты, например, родился в год Сороки, в день Окуня. – Юноша кивнул. – А Хорт получил характер не от одного тотема дня, а от двух, не от единственного тотема года, а также от двух. И всего у него их четыре! Это воистину удивительно. Наш охотник настолько непредсказуем, что даже мне трудно предвидеть его действия. Почему так случилось, какая судьба суждена ему, я тоже не могу понять, хотя слежу за ним с самого рождения. Да, он болен неизлечимо, живет в глуши, но... – Что значит это «но», Леславу не суждено было узнать. Родомист неожиданно замолчал, дунул на лучину, так что тьма ворвалась в комнату, и сурово проговорил: – Спать пора!

Ученику ничего не оставалось делать, как подчиниться.

Воевода

Утро Ратана, полкового воеводы, вот уже много лет, с того дня, когда он взял в руки меч, начинается одинаково. После подъема на рассвете – омовение тела и воинские упражнения. Святая обязанность каждого воина, а особенно столь родовитого, тринадцать поколений предков которого сражались за Северинское княжество, а до него – за Северинскую империю.

Этим утром все началось как обычно. Ратан вышел из шатра, когда лагерь еще спал. Успокаивающе махнул часовому и мимо кухни, откуда доносился шум, двинулся к южным воротам стана. Прошел через узкий проход между палатками, несколько саженей вдоль частокола, а затем через небольшую калитку выбрался наружу.

Стан исчез за деревьями. Воевода миновал островок осин, выбрался на полянку, которую сам и утоптал за время предыдущих занятий. Ночной снегопад лишь слегка припорошил ее. Вынул из ножен меч, и тут мысли его неожиданно обратились к прошлому.

...Полк под командованием Ратана стоял около границы второй месяц. Нападения Длинноруких ждали, хотя в последней битве у Тинной заводи северяне были изрядно побиты и вряд ли полезут вновь до начала лета. В той битве воевода зарубил вожака Длинноруких, ростом превышавшего воеводу на голову. Но сила врага не помогла против умения. Пока здоровяк махал тяжеленной секирой, Ратан спокойно выжидал, уклоняясь от свистящего лезвия. И в тот миг, когда враг открылся, последовал молниеносный выпад. Кровь хлынула багровой струей, тяжелое тело рухнуло так, что сотряслась земля. И победный клич людей заглушил предсмертный хрип побежденного.

Ратан вздохнул, отвлекаясь от воспоминаний: как ни велики победы, они всегда в прошлом. Воевода снял подбитую мехом куртку и принялся разминаться, разогревать мышцы и связки.

После разогрева наступает время упражнений с мечом. Лезвие порхает, оборачиваясь лениво жужжащим южным ветерком, потом сыро гудящим западным, неприятно свистящим ветром с восхода, а то и грозно ревущим северным. После меча приходит черед тяжелого оружия. Конечно, булаву или палицу в лес не понесешь, но всегда выручает здоровенный сук.

Закончив с упражнениями, воевода отправился пробежаться. Сегодня побежал не по обычной дороге. Его почему-то потянуло на юг. Примерно через версту, когда от пота вымок с ног до головы, услышал из чащи вскрик.

В первый момент Ратан просто опешил. Откуда здесь, в глуши, люди? Воины так далеко за пределы стана не уходят, а ближайшее поселение – десятью верстами к югу. Но когда медвежий рев колыхнул лес, воевода понял – слух его не подвел. И, выхватив меч из ножен, он ринулся туда, где кричали.

Глава 2

Охотник

За первый день Хорт прошел достаточно, чтобы покинуть хорошо знакомые места и немного устать. На ночь остановился на берегу замерзшего озера, за темную воду названного Черным. Для ночевки соорудил шалаш, притащил пару сухих лесин и сунул в костер так, чтобы тлели до утра.

Встал очень рано, задолго до восхода солнца, и отправился дальше. Озеро осталось позади, потянулся «грязный» лес с большим количеством завалов, упавших деревьев, чьи стволы торчали из снега, подобно пальцам великанов. Хорт только миновал огромную сосну, как снег предательски подломился, и охотник провалился по пояс. Под ногами во тьме заворочалось нечто огромное, теплое, донеслось гневное ворчание.

Хорт только успел подумать, что провалиться в берлогу – невероятный позор для охотника, а затем тело начало действовать само. Как выскочил из берлоги на снег, позже так и не смог вспомнить. Из темной дыры поднялся, словно подземное чудище, огромный бурый зверь. Раздраженный рев прокатился по лесу, качнулись сосновые лапы, осыпая снег.

Хорт выставил рогатину, уперся в ее основание ногой. В левой руке зажал нож. Но медведь оказался знаком с охотничьими повадками человека, не попер дуром. Ударил лапой, и рогатина полетела в сугроб. Охотник отступил, нащупывая топор, запнулся и упал. Снег противно заскрежетал под локтями.

Владыка леса победно зарычал, вскидывая лапы. Но тут треснули кусты, с легким шорохом осыпался снег с ветвей, и на поляну выскочил широкоплечий мужчина с коротким мечом.

Он оценил ситуацию мгновенно. Крикнул, привлекая внимание зверя, и принялся уводить его от Хорта. Медведь, забыв про прежнюю жертву, двинулся на широкоплечего. Тот отступил к краю поляны, грациозно уворачиваясь от ударов лесного хозяина, а по одной из лап зверя потихоньку начала струиться кровь.

Хорт, воспользовавшись передышкой, вскочил, кинулся к рогатине. И тут его прихватил приступ. Двигаясь, словно немощный старец, он едва смог доковылять до ближайшего дерева и ухватиться за него. Грудь занялась огнем, колючий воздух отказался лезть в перехваченное удушьем горло.