Тут же вспоминаю о монетке в другом кулаке и, прищелкивая языком, начинаю лихорадочно соображать: что бы еще такого придумать. Наконец желание готово – шепчу его еле слышно и бросаю в воду заветную мелочь. Дело сделано: подобрав с пола сумку, с девичьей радостью и феминистской уверенностью в себе (за тем малым исключением, что истая «поджигательница лифчиков» скорее умрет, чем станет при всех бегать вприпрыжку и покажется на публике в джинсовых ботинках с каблуком в три дюйма) направляюсь к выходу.

– Спасибо, Вайнона! – кричу, проходя мимо кофейни, где та готовится к закрытию. – Отличный совет!

«После стольких-то поисков».

Вайнона, которая только что сменила форменный зеленый фартук и скромные черные полуботинки на обтягивающую футболку с надписью «Блинк 182» и суперстильные красные с черным кроссовки, сделанные под конькобежный сапожок, подмигивает, взглянув на меня в упор:

– Не за что, Энджел. Всего тебе, подружка.

Киваю в ответ и подпрыгиваю от неожиданности – зазвонил телефон: тишину оранжереи нарушила выбранная мною мелодия Мейси Грей «Почему ты не звонил?». Нажимаю кнопку и прикладываю трубку к уху, скрестив пальчики на удачу, затаиваю дыхание, надеясь, что это не отец на последней стадии алкогольной невменяемости.

– КОННОР! – радостно вскрикиваю я, чуть не пробив кулаком небеса.

Итак, второе желание сбылось и, надо сказать, довольно быстро.

Вайнона, взглянув на меня, улыбается со знанием дела.

– Привет, малыш, – отвечает Коннор; голос теплый, хотя и едва слышный – связь плохая.

Сердце пускается в восторженный танец футбольных болельщиц: «Делай «К», делай «О», делай «Н», делай…» и так далее. Феминистический настрой благополучно отправился в небытие.

– Как ты там? – весело чирикаю я.

Коннор в тот же миг отвечает:

– Я не могу долго разговаривать. У меня все прекрасно.

– Почему? Где ты? – спрашиваю я.

Из-за разницы во времени практически невозможно нормально вести разговор. Думаю, замолчу, пусть слова долетят сначала, – и как назло Коннор тоже решил так поступить: молчим оба, слушаем, а на линии тишина, только статика потрескивает.

– Так как?.. – начинаем одновременно.

– Прости, говори ты.

– Ох, извини, продолжай.

Какой-то кошмар. Это словно провальная попытка взять интервью, пользуясь спутниковой связью. Откашливаюсь.

– Не сердись, пожалуйста, что не звонил. Я не мог, – перехватывает инициативу Коннор.

– Ничего страшного, – отвечаю с напускным спокойствием, – я очень рада тебя слышать.

– И я тоже, Энджел, душа запела. Целыми днями о тебе думаю.

Надо же, душа у него поет. Я чуть не растаяла от сладких слов и не растеклась по полу оранжереи мягкой вязкой лужицей – благо вновь обретенная независимая струнка щелкнула меня по уху.

– Спасибо, – замечаю спокойно. – Сама тоже закрутилась. Навешала на себя массу дел.

«А что? Да, навешала, пять минут назад».

– Я никак телефон не мог найти, – говорит он виновато. – Нас завезли в глушь какую-то. Натурные съемки.

– На природе? Господи, класс! Все получается?

– Да, хорошо. Девочки отлично смотрятся в кадре, совсем освоились – твердо стоят на ногах.

«Да что ты? А я думала, они в основном лежа на спинке трудятся».

– Отлично, просто потрясающе, – расплываюсь в довольной улыбке, – и у меня здесь все прекрасно. Решила засучив рукава взяться за свою передачу, подтянуть ее насколько возможно. Дэн меня во всем поддерживает – как следует потрясем «Ангела в эфире», давно пыль надо было выбить.

Ну, если Дэн об этом и не знает, то слукавила я совсем чуть-чуть – в самом ближайшем будущем мы действительно кое-что изменим.

– Фантастика! Я тобой страшно горд. Даже не сомневайся – тебе все по силам. Ладно, малыш, мне пора бежать – Феррари разрешила позвонить со своего телефона. Я просто хотел сказать, что все в порядке, я соскучился. Целую, пока.

Попал-таки в уязвимое место, не закаленное решимостью. Слушаю Коннора, а сердце так и дергается, так и дрожит, к горлу ком подкатывает. Стиснув трубку, прижимаю ее к самому уху; хочется просто закричать: «Вернись, пожалуйста, скорее, мне одиноко без тебя. Я хочу спать с тобой, вкушать твой запах, твой вкус и целовать тебя!» Только нет, нельзя, иначе желание пойдет насмарку: с таким же успехом можно было и не начинать вообще. Собрав волю в кулак и хищно потянув носом ароматный папоротниковый воздух, отвечаю с улыбкой в голосе (обычный трюк радиоведущих):

– И я соскучилась.

– Ну все, тогда пока. Займись передачей – время незаметно пролетит, вот увидишь.

Киваю, а внутри все переворачивается – слышу какой-то радостный визг на заднем плане. Прижимаю трубку к самому уху, чуть ли не осязая подкоркой микроволны.

– Малыш, мы снова трогаемся, – говорит Коннор, не дав возможности поинтересоваться, что это за похотливая дрянь там у него горланит. – Скоро позвоню. Пока.

В груди закипает мерзкая ревность, этакий зеленый монстр – того и гляди, одежда полопается и на свет Божий выйдет волосатая туша (нерадостная перспектива: зрелище будет не из приятных). Ревность людей не красит, и меня в том числе. Ни за что на свете не стану сейчас впадать в истерику и, будто нервозная психопатка, подозревать всех и вся. Проглотив недовольство, призываю на помощь резервные силы, таящиеся в каких-то непостижимых уголках души. Изображаю улыбку и непринужденно отвечаю: